Самым простым и дешевым решением было закатиться куда-нибудь в глушь, подальше от побережья, жить в стогу, питаться ящерицами и медитировать. А что? Нас ведь учили выживать в любых условиях! И Планетарного Контроля там нет. Однако перспектива одичать меня не устраивала, я предпочитал оставаться поближе к месту событий.
Весь вечер я перебирал возможные решения. Как правило, дом родителей на зиму сдавался отдыхающим, захотят ли совершенно незнакомые люди входить в мое положение, я не знал. Можно было осчастливить своим визитом дядю (Он сам виноват! Угораздило же его взять отпуск именно сейчас), но это был крайний случай. Я хотел провести освободившееся время как-то… иначе, с огоньком. Перспектива полгода (а то и год) ловить сочувственные взгляды и выслушивать утешения от благонравных родственников наводила на меня невыносимую тоску. Хотелось чего-то необычного, в конце концов, новых впечатлений. Я лег спать в тихом раздражении, а проснулся с блестящей идеей, захватившей меня целиком.
Это была рискованная авантюра и, в случае неудачи, я мог потерять нечто большее, чем самоуважение. Суть моей идеи была такова: не пытаться законсервировать в себе курсанта-недоучку, а перевоплотиться в новую личность, с другим прошлым и другим социальным происхождением. Это будет бесценный опыт, которого ни на каких курсах не получишь! Хватит ли выучки выпускника Академии, чтобы выжить не в каких-то там пошлых джунглях, а среди большого города? После маленького опыта под мостом, я испытывал в груди легкий холодок. Хорошо слушать рассуждения теоретиков, что наше общество объединяют общая философия и мораль, а на практике… кто его знает.
Мне нужна была легенда. Кем же мне стать? Я размышлял и понял, что лучше всего будет косить под идиота: это разом объяснит, почему здоровый лоб вроде меня за столько лет не нашел себе места. Неприспособленный, что с него возьмешь! Заодно отпадут многие вопросы, станут меньше бросаться в глаза ошибки. Я поглядел на себя в зеркало: что-то идиотическое во мне, определенно, было. Иногда встречаются такие мальчики-переростки, с наивным взглядом голубых глаз, натурой теленка и телосложением быка. Все записные шутники, начиная с того же Гая Челленджера, выбирали мишенью для своих острот меня, а потом жутко обижались.
Я запихнул оставшееся барахлишко в рюкзачок (пусть думают, что у меня утренняя пробежка!) и бодрой рысью покинул земли Академии.
— Итак?
— Он съехал этим утром.
