Ему бы разъяснить оболтусу, да хоронится от отца, да дядьев, чтобы ни приведи Господь ни на что не сподвигли. Даже на заседания верховного тайного совета не ездит. Дурак! Позабыл в своем порыве о том, что сам же тестамент подделал, да еще и при свидетелях им потрясал. Хорошо хоть дядька его, Василий Владимирович, удержал голову неразумную и не дал настоять на той бумаге. Кстати, судьба ее неведома. Пропал документ. И это страшило пуще всего.
Но раз уж так‑то сложилось, то нужно бы дожать свадебку‑то. Только теперь нахрапом не получится. Теперь тоньше нужно. Петр‑то опасен, но его все еще можно обвести. А там, как только Катька понесет, то можно и вопрос решать. Все едино, кто будет — мальчик ли, девочка. То уж не важно, главное что кровиночка. Даже если помрет дитя во младенчестве, что с того, законная императрица Екатерина вторая, прошу любить и жаловать. Баба на престоле, эка неведаль, было уж и снова повторится. А Катька его воле подвластна, да и не станет она роду своему вредить.
— Чего же ты замолчал, Алексей Григорьевич? Сказывай все, раз начал, — решил подбодрить князя, Петр.
Все одно вопроса этого не избежать. Мало того, нужно обозначить свою позицию уже сейчас, чтобы время вынужденного бездействия не обернулось против него.
— Да стоит ли, Петр Алексеевич.
— Говори.
— Послы иностранные опасения высказывают. Опять же торговлишка с иноземцами хереть начала. Союзники на сторону посматривают, опасаясь того, что не сможет Россия им стать крепкой опорой, в делах государственных.
— И ты говоришь — все слава Богу?
— Так беда еще не приключилась, но настроения смутные ходят.
— Отчего напасть такая?
— Все обеспокоены делами на престоле российском.
— Чего тут беспокоиться? Болезнь на убыль пошла, император на престоле. Иль не доводят до всех, как здоровье мое?
— Как не доводить. Всенепременно. Но случившееся с тобой, сильно всех взволновало. Вон какую силу твое государство взяло, вся Европа с замиранием смотрит в нашу строну и волнуется от того, что тут смутные времена могут наступить. А все из‑за болезни твоей тяжкой. А ну как беда случится, а наследника законного нет. Всяк на себя одеяло потянет. Тут такое может начаться.
— И как быть, чтобы всех успокоить? Тестаментом озаботиться, да объявить на весь свет, чтобы покой в умы внести, — при поминании злосчастного документа, князь все же дал слабину и самую малость переменился в лице. Но как не краток был этот миг, Петр все же заметил перемену.
