- Надо же,- шептал Олег, разглядывая высокие облака в небе.
Вечером приходила жена, приходили родители, приходила теща. Днем наведывался Вахтанг. После случившегося он стал более нервным, но ему это было к лицу. А Олег смотрел на своих посетителей так же, как он смотрел на облака в небе.
Наверняка в нем что-то переменилось. И наверняка это почувствовали все, кто был с ним рядом. Он же этой перемены не ощутил.
Однажды утром Олег проснулся, и медсестра сказала ему равнодушно:
- Там друга твоего привезли. Можешь проведать.
- Ка… Какого друга?- От неожиданности поперхнулся Олег.
- Разговорчивого грузина.
Олег как смог быстро встал с постели, оделся и вышел в коридор.
- В четырнадцатой палате он,- догнал его голос медсестры.
В четырнадцатой палате стоял возле больного доктор. Он обернулся, когда Олег приоткрыл дверь.
- Можете поговорить, но недолго,- предупредил он посетителя и отошел к окну.
Олег сел на стул. Вахтанг молча смотрел на него. Лицо у него было бледное, а глаза большие и темные. Так они и продолжали молча смотреть друг на друга.
- Ну и ну,- наконец пробормотал излюбленное Олег.- И как ты умудрился повторить мой подвиг?
Вахтанг неожиданно шмыгнул носом и улыбнулся:
- Знаешь, кто меня подстрелил?
- Кто?
Вахтанг показал глазами на полотенце висевшее в изголовье кровати. Олег развернул его и увидел вышитого Дональда Дака, дегенеративную утку из американских мультиков.
- В "Макдоналдсе" брали одного живчика – любителя гастролей,- с каким-то тайным торжеством произнес Вахтанг.- Я сообразить не успел, как эта размалеванная сволочь устроила мне свинцовое отравление…
- Заканчивайте,- недовольно пробурчал доктор.
- Совсем народ рехнулся,- пробормотал Олег.
- Что-то в нас часто стрелять стали,- Вахтанг взял у него полотенце и вытер лицо.- Что ли дураков больше стало?
- Вряд ли,- ответил за Олега доктор.- Вы друг друга все время калечите. На этом все! Еще успеете наговориться.
В этот момент в палате вдруг стало темно. Олег оглянулся на окно. Небо было темным сплошь затянутым грозовой тучей.
В июле, когда висела над городом изнуряющая жара и грохотали буйные грозы, Говорухину присвоили очередное звание капитана милиции, повысили оклад и вскоре перевели в следственный отдел городской прокуратуры. Он расценил это как плату за молчание. При встречах Кашницкий держался с ним как с соратником. Но ни о чувстве локтя, ни о корпоративном духе больше не заговаривал. И это Михаил тоже понимал по-своему: его приняли в стаю. А вот Варламова, в отличие от Михаила, "ушли" на пенсию.
