— Что слышно, отче? — спросил он. — Наверное, ничего нового?
— Не совсем так, — ответил Брандт. — Есть новость, очень важная.
— Что такое? И кого это касается?
— Вас, пане каштелян, более, чем кого другого, — тихо проговорил иезуит.
— Почему? Что такое?
— Приехали сенаторы, посланные королем, для того, чтобы установить здесь мир.
— Приехали… — с заметным беспокойством проговорил каштелян.
— Да, только что. Час назад. Вы, наверное, уже слышали об этом.
— Да, я знаю об их приезде и даже догадываюсь о том, чего хочет от нас его величество король, — ответил каштелян.
— Благодаренье Богу! Их визит может принести долгожданное примирение.
Каштелян как-то подозрительно посмотрел в глаза иезуиту и ничего не ответил.
— Согласие — всегда желанная вещь, — добавил отец Ян, — а тем более между жителями одной страны, известными людьми, недоразумения между которыми могут очень тяжело сказаться на всех.
— Наверное, так, — ответил каштелян, — но я вам искренне скажу, отче, что я не очень-то верю в примирение.
— Но почему? — с хорошо разыгранным изумлением воскликнул иезуит. — Вы не верите, что оно состоится?
— Я сильно сомневаюсь в этом.
— Вот оно что! — снова, будто на сцене, разыграл изумление иезуит.
— Об этом можно было бы говорить долго, — продолжал каштелян, — но это ни к чему, вы же все знаете и знаете, что нас оскорбили, что…
— Я знаю, что вас оскорбили, — прервал его иезуит. — Они и теперь еще ежедневно усугубляют это оскорбление словами и угрозами.
— А потом, — добавил каштелян, — даже если Радзивилл согласится с нашими условиями, мы от своего не отступим.
Иезуит с любопытством заглянул в глаза каштеляну, как будто хотел о чем-то спросить, но нашел в них только подтверждение сказанному и успокоился.
— Видимо, так и будет, — согласился он. — Я сам не очень надеялся, что из этого будет толк. Мир с еретиками может быть даже опасным.
— В самом деле, — откликнулся каштелян, — ведь я мог бы ради согласия вспомнить о дружеских связях, но как католик я их боюсь, потому что прокаженный больной может заразить других.
— Святая правда, — подтвердил иезуит и набожно поднял глаза вверх. — Однако уважение к королю, уговоры сенаторов также могут нечто значить, — добавил он, желая еще раз убедиться в твердости намерений каштеляна.
— Ничего у них не выйдет! — живо откликнулся каштелян. — С нами у них ничего не выйдет. Мы уважаем его королевское величество, но то, что относится к семейным отношениям и чести рода, нельзя решить приказом. Это не ссора между детьми, которым родители приказывают поцеловаться и помириться. Это неслыханное оскорбление, как стрела, глубоко застряло в наших сердцах.
