Каштелян снова поцеловал княжну в лоб, она его — в руку; на том они и расстались. Едва за каштеляном затворились двери, как в зал вошла экономка, она успела увидеть только его спину и не дождалась тех слов восхищения ею, на которые рассчитывала.
— А вот и наш пан староста едет! — воскликнула она, глянув в окно.
София не слышала этих слов, потому что медленно шла в свои покои, а за ней поспешила и недовольная экономка, поправляя на голове свой наряд, который давил на нее своим весом.
Как раз в это время свита пана жмудского старосты Яна Кароля Ходкевича проехала по улице и долгой цепью растянулась в сторону ворот под приветственные возгласы жителей виленского дворца вельможи. В конце свиты показался и сам староста, он ехал верхом.
Виленский каштелян, дядя старосты, стоял на последней ступеньке лестницы и первым приветствовал пана Яна, как только он спешился.
В этой толпе были самые разные краски и наряды: яркие гусары, широкоплечие казаки с длинными чубами, богатырские гайдуки, маленькие пажи, множество разодетой придворной шляхты при кривых парадных саблях, называемых «корабеля», на конях. Вся эта тьма придворной челяди подняла невероятный шум и гам.
А в это время у воеводы паны завтракали и вели оживленные разговоры перед тем, как отправиться с посольством к виленскому каштеляну. Не было еще только канцлера Льва Сапеги, зятя воеводы, он почему-то опаздывал. Но вскоре и он со своей свитой появился на Замковой улице. Сам канцлер ехал в карете, с собой он взял только нескольких слуг. С трудом протиснулась карета Сапеги к воротам дворца, огибая лошадей, людей, кареты тех, кто приехал раньше. И вот у самого крыльца из кареты вышел Лев Сапега: высокого роста, мужественный, красивый, стройный; лицо его украшали усы и небольшая бородка, негустые волосы на голове были аккуратно подстрижены. Канцлер прошел прямо в зал, где уже собрались сенаторы. Это было высокое помещение с десятком длинных окон, по стенам, обитых алым бархатом, было развешано холодное оружие. В зале царили шум и гам, гости оживленно разговаривали. Князь воевода с сыном радушно принимали всех.
Посреди зала стоял стол, застланный скатертью с вышитыми узорами, она свисала почти до самого пола. На столе дымились на серебряных тарелках и полумисках различные яства. За другим столом маршалок двора хозяйничал у серебряной посуды, ковшов, кувшинов и фляг с вином, кубков, небольших бочек и множества других столовых предметов. Придворные прислуживали. Когда вошел Лев Сапега, завтрак уже полчаса как начался — это было видно по веселым лицам и более оживленной, чем обычно, беседе. Пан воевода и князь Януш приветствовали его объятиями, сенаторы — поклонами, иные удостоились чести пожать руку. Когда канцлер занял место за столом, шум на минуту утих.
