Сиф в одиночестве прогуливалась по вересковой пустоши возле Соляной Гавани. Из маленькой сумочки, висевшей у нее на поясе, она вынула набитую льняным семенем тряпичную куклу, изображавшую мужчину. Он был с ее ладонь ростом, вокруг талии у него было золотое кольцо, которое женщина могла бы носить на пальце. Остальные размеры игрушки были сопоставимы с этим кольцом. На нем был серый плащ с капюшоном и серая туника. Взглянув в его лишенное всяких черт лицо, она на мгновение задумалась о тайне полотна – нитки, натянутые в одном направлении, удерживают нитки, идущие в другом направлении; все же вместе образует ткань, плотную и теплую, хотя и проницаемую для воздуха и воды. В этот момент ей показалось, что по лицу куклы промелькнуло какое-то выражение. Она подумала, что Серый Мышелов находится в опасности и ему может понадобиться охранная магия более сильная, чем магия золотого кольца. Решительным жестом сунула она куклу в сумку и зашагала вперед, по направлению к Соляной Гавани, к ратуше и к сокровищнице, таинственным образом лишенной своих сокровищ. Порывы налетавшего с севера ветра ерошили вереск на пустоши.
Глоток горького бренди еще продолжал согревать ему горло, а Мышелов уже проскользнул в люк и бесшумно крался по палубе. Он хотел проверить, чем заняты его люди, припугнуть их, если понадобится, проследить, чтобы все были при деле и чтобы все его приказы, включая и бессмысленное распоряжение о поиске сундука, выполнялись неукоснительно. Последнее он расценивал как справедливое наказание мерзавцам, посмевшим протащить Исисси на корабль без его ведома. (Подумать только, что она-то все это время находится в его каюте, надежно привязанная к кровати!) Ветер заметно посвежел, и «Морской Ястреб», увлекаемый тугим парусом вперед, глубже вспахивал волны, зарываясь в них освинцованным килем. Вахтенный мингол налегал грудью на штурвал, а его товарищ и старый Урф пристально вглядывались вдаль в поисках признаков приближающейся бури. Если ветер не переменится, то они будут дома не через четыре дня, как предполагалось, а уже через три. От этой мысли Мышелову стало скорее неуютно, чем радостно. Озабоченно перегнувшись через борт, он отметил, что вода еще далеко не доставала до весельных отверстий. Каждое отверстие было надежно задраено и перегорожено поперечным брусом, который был обмотан канатом, другим концом крепившимся вокруг лежавшего в центре судна груза. Однако и это напоминание о надежности его судна не доставило Мышелову удовольствия.
