Но Водяные Змеи не успевали жалить — и обращались обратно во влагу.
Но Земное Облако ни в кого не попадало — и переставали дрожать камни.
А потом затрещала дверь, последняя преграда на пути в схрон. Славная крепкая дверь из красного дерева, растущего в Голодных лесах. С не менее крепкими и вдобавок заговоренными засовами.
Дверь выдержала двадцать два удара. А потом треснула, впуская незнакомца в обитель Хранителя.
— Здравствуй, — сказал Хранитель. — И спасибо тебе. Хочешь ли ты умереть?
Магия. Олекс терпеть не мог магию. Несмотря на то что магия помогала им, сейчас она убоговски все и усложнила. Нет, его способности и морфе помогли пройти сквозь разрушительные сгустки Силы, однако знакомый кислый привкус во рту заставлял думать, что слишком дорогой ценой он прошел сквозь колдовские преграды.
Неожиданно мог начаться новый приступ — вот что означал этот убогов кислый привкус. Неужели снадобье Мастера перестает ему помогать? Тогда лучше провалиться в Нижние Реальности, чем снова и снова испытывать эти боли и сумасшествие, неизменно заканчивавшиеся одним и тем же…
Ну почему из всех только у Олекса после Изменения появился побочный эффект? Что это за шутка богов?
…и презрительно кривящиеся губы Эваны…
В дверь, последнюю помеху на пути к цели — он чувствовал это, он ударил со всей силы.
Так, как если бы бил по Эване.
Если бы смог.
Олекс бил и бил, пока трещавшая под ударами дверь не выдержала и не развалилась пополам, открывая доступ к этому …
«Ну, и где этот Хранитель?» — успел подумать Олекс, пролезая сквозь дверной проем, когда услышал — на чистом Всеобщем, без акцента, который накладывается на этот язык родным говором:
— Здравствуй. И спасибо тебе. Хочешь ли ты умереть?
Голос был приятным и каким-то… по-юношески задорным что ли. И принадлежал он…
Олекс сначала не поверил своим глазам. Как это понимать?
Посреди огромного зала с разрисованным полом, с даратскими колоннами вдоль стен и со столом в дальней его половине, с факелами на стенах (а они упырям зачем?) стоял светловолосый упырь. Высокий, стройный, одетый в простой кожаный доспех поверх кольчуги, доходящей до колен, с наголенниками и наручами из кожи, в сандалиях из беаргского шелка, которые любят носить философы Морского Союза, выходя в парк порассуждать. Он держал в руках «волчий хвост», копье с зазубренными шипообразными веточками от наконечника до середины древка, которое Олекс видел только на картинках в книгах Мастера.
