Магистр удаляется, бросив на Гендака торжествующий взгляд. Писец торопится следом. Гендак тяжело откидывается на спинку кресла, бледно-серые глаза полны печали. Мы остались одни. Любопытно, как он себя поведёт.
– Это вовсе не моя идея, – произносит Гендак. – Я был против.
Молчу.
– На самом деле я добрый человек, Орна. – В голосе Гендака звучит что-то похожее на мольбу. – Я мирный учёный. Хотел, чтобы вы поняли, что не надо видеть в каждом гурта врага. Боюсь, теперь не смогу вас в этом убедить.
Снова не отвечаю. И не отвечу. Чего он от меня хочет, чтобы пожалела его? Проявила понимание? Простила, чтобы Гендака потом совесть не мучила? Не дождётся. Может, он и добрый человек. Но будь у него хоть какое благородное сердце и сострадательная душа, это ничего не меняет. Он может быть просвещённым человеком или многодетным отцом, без памяти обожающим своих детей. Возможно, Гендак и правда хочет до меня достучаться. Но при всём при этом он остаётся поганым гурта, так что я с радостью прикончила бы его на месте и била бы, пока рука не устала.
– Скоро вы предстанете перед Старейшиной, – говорит Гендак, словно сам с собой. Встаёт и направляется к двери, собираясь позвать охранников. – Считайте это большой честью.
Вероятно, Гендак думает, что я ещё не вышла из сонного состояния и не слышу его слов. Или всерьёз возомнил, будто я не догадываюсь, что меня ждёт. Полагаю, Гендак хочет таким образом попрощаться со мной. До меня доходили слухи. Прекрасно знаю, какую честь он имеет в виду.
Гурта решили, что использовали меня на все сто процентов, и теперь полезность моя исчерпана. Меня отправят в подвал и закуют в цепи вместе с другими несчастными. То-то Старейшина обрадуется. Ещё бы, женщина из Кадрового состава. Что-то новенькое.
За мной придут на следующий оборот. Если к тому времени не успею сбежать, я погибла.
* * *
Прямо из кабинета Гендака меня ведут в столовую. Недавно нас начали кормить перед сменой, а не после неё и не в перерыве, как раньше. Опять эти их штучки, как же меня это бесит! Хотят посмотреть, как это отразится на нашей работоспособности, или на состоянии здоровья, или ещё на чём-нибудь. Впрочем, не знаю, для чего гурта всё это устраивают. Может, вообще просто так, безо всякой цели. Но мне плевать. На следующий оборот это уже будут не мои проблемы.
Как обычно, сажусь рядом с Фейном. Тот сразу понял – что-то случилось. Рассказываю про допрос. Подходит Чарн и тоже пристраивается рядом, жадно откусывая от буханки лишайникового хлеба. Через некоторое время к нам присоединяется Нерейт – почувствовал, что разговор важный, и не хочет ничего пропустить. Теперь Нерейт и Чарн много времени проводят с Фейном и со мной, старых приятелей совсем забросили. Те, должно быть, гадают, с чего бы это.
