Весь вопрос, или почти весь, в том, может ли человек до «конца» исчерпать это «еще».
Являясь частью природы, мироздания, не ограничено ли человеческое сознание, так сказать, «органически»?
8. 22 /V
«Гиперболоид инженера Гарина». В общем-то, ерунда, порой забавно. Во всяком случае, хуже «Аэлиты». Но талант А.Толстого искрится и в этой вещи. Кое-что о Париже, о Средиземном море.
«Сеулу, с капитанского мостика, необъятным казался солнечный свет, пылающий на стеклянно— рябом море…
Узкий корпус яхты с приподнятым бушпритом летел среди ветерков в этом водянистом свете…
… У перил над молочно-лазурной рябью…»
Впрочем, возможно, вовсе не Толстой повинен в том, что я со щемящей пронзительностью, почти физически, ощутил море, именно Средиземное море, а память, моя собственная и моя пронзительно-взволнованная страсть-любовь к морю.
И я вновь «пережил» Корсику.
И стоя у борта, смотрела ты,
Как из воды вставали перед нами,
Вдали, под утренними облаками,
Желанной Корсики скалистые хребты.
9. 26/V
«Но, может быть, это решение не закрывать двери было подсказано и другим чувством: я не умею, не страдая, обидеть человека, даже врага».
«Молчание моря», Вернер.
Я очень люблю в Вернере эту подлинную, благородную глубокую человечность.
Наипрекраснейшее — в человеческих душах.
Способность к бескорыстной человечности, разве не это отличает нас от животных?
«Судьба привела меня в Шартр. О, какое волнение охватывает вас, когда над спелыми хлебами, в голубой, далекой дымке возникает этот призрачный собор! Я старался вообразить себе чувства людей, что некогда стекались к нему пешком, верхом на телегах… Я разделял эти чувства, я любил этих людей, и как мне хотелось стать их братом…»
Silence de la mere Vercors
Впервые я увидел Шартр, подъезжая к нему на велосипеде, кажется, со стороны, тоже изумительного городка, Прованса. Я въехал на холм и, действительно, меня охватило не малое волнение! Дорога сбегала с холма и вела прямо к Шартру. До городу было около 12 километров.
И передо мной «над спелыми хлебами», «в голубой далекой дымке возник этот призрачный собор»!
Кущи деревьев прятали город и над ними возвышалась голубовато-серая громада Шартрского собора.
Незабываемая картина!
И сейчас, почти четверть века спустя, она у меня перед глазами, будто только вчера я слез с пыльного велосипеда и стоял на краю дороги, потрясенный глубоким волнением. И я помню, что я тоже старался оживить, взволнованный исторической эмоцией, картину жизни далекого прошлого.
