Всю дорогу Ланселота подмывало обернуться и посмотреть на эту необычную женщину. Кто она такая? Не верит, что он Ланселот. Не верит, что они сражались против саксов. Требует какую-то полицию и просит отвезти ее домой, однако, где этот дом находится, объяснить не может. Но все время чего-то требует. Конечно, она иностранка, наверное, поэтому не может толком объяснить, что же ей все-таки надо. С любой другой дамой он бы знал, что делать. Да и делать ничего не было нужно, за одну его улыбку женщины были готовы идти за ним хоть на край света. И спасать их было одно удовольствие. А эта набросилась на него, как фурия. Он потер подбородок. Скоро там расцветет еще один синяк. Как будто ему не хватает тех, что наставили саксы. Как он появится у Артура в таком виде?
— Что, угостила тебя маленькая злючка? И чего бы тебе не освободить ее и не отвезти домой? — раздался рядом веселый голос Гавейна.
— Хоть ты не трави душу. Мне хватит и той, что едет с Персивалем, — кивнул Ланселот назад, мимоходом отметив злобное лицо своей пленницы.
— А тебе нужно было самому везти ее, мы бы посмотрели, как ловко ты укрощаешь женщин.
Тут рыцари захохотали, и Хелен мгновенно подняла голову, думая, что смеются над ней.
— Расскажи-ка, Ланселот, как ты управляешься с ними? Придворные дамы прямо в обморок падают при твоем появлении! — захохотал Гилфорд.
— Да, открой нам секрет, — загалдели рыцари, обступив Ланселота кольцом, благо, ширина дороги позволяла.
Хелен недоуменно смотрела на них. Похоже, они подтрунивают над своим предводителем.
— А заодно покажи нам, как это делается. Можешь начать с этой леди!
И снова дружный хохот сотряс деревья. Один из рыцарей толкнул молодого блондина в бок.
— Тебе, Тристан, это ни к чему. Через годик-другой на тебе будет виснуть не меньше женщин, чем на Ланселоте, поэтому он откроет свой секрет только мне.
— С чего это вдруг?
Хелен поняла, что молодого рыцаря зовут Тристан. Если их глава — Ланселот, то кто же этот Тристан? Конечно, и сейчас можно встретить людей, которых так зовут, но наверняка он взял имя в честь того самого Тристана, который любил Изольду.
— Угомонитесь. — Ланселот бросил это, не повысив голоса, но шум тотчас прекратился.
Гавейн не отстал, он наклонился к Ланселоту и, показав глазами на Хелен и Персиваля, тихо спросил, так, чтобы никто не услышал:
— Ты не слишком суров с ней?
Ланселот даже не повернул головы.
— Она получила по заслугам. Теперь я думаю, что зря поехал сюда спасать ее. Надо было оставить ее саксам. Уверен, она бы выпуталась, — сказал он.
