.
Примечательно, что если российскому и американскому менталитету свойственно подчеркивать свою имперскость, то китайцы, наоборот, избегают подобных амбиций. Впрочем, это можно считать «восточной хитростью».
Выступая на сессии Всекитайского собрания народных представителей (ВСНП) в марте 2010 года, премьер Госсовета Вэнь Цзябао заявил, что Китаю потребуется еще 100 лет, чтобы завершить модернизацию. За 30 лет экономических реформ страна получила право претендовать на роль второй экономики мира, однако из-за низкого показателя ВВП на душу населения она по уровню экономического развития оказалась в конце первой сотни государств, рядом с Албанией и Иорданией. Этот разрыв предстоит преодолеть.
Депутаты сессии ВСНП, зная о величине разрыва между богатыми и бедными, спровоцировавшей быстрое развитие страны, одобрили выделение значительной части бюджетных средств на социальные нужды. Пекин решил увеличить расходы на здравоохранение, образование, строительство жилья, сельское хозяйство, создание новых рабочих мест и социальную политику, чтобы сгладить существующее неравенство и способствовать формированию среднего класса, чья потребительская способность позволит экономике избавиться от экспортной зависимости.
Еще недавно, в 2007 году, на съезде Компартии Китая ставились задачи: к 100-летию партии (которое будет отмечаться в 2021 году) в полном объеме воплотить в жизнь внутри страны исторический символ благополучия народа, а к 100-летию КНР (2049 год) завершить модернизацию страны, воплотить исторический символ величия нации и продемонстрировать миру преимущества китайского социализма над буржуазным либерализмом. В 2010 году план подкорректировали: модернизация закончится не через 30, а через 100 лет.
Для государства, живущего 5 тысяч лет, столетие — не срок. Китайцам не впервые предлагается «сто лет упорного труда ради десяти тысяч лет счастья». В Поднебесной к таким отдаленным перспективам относятся спокойно, ведь китайское государство всегда было и будет всегда.
Тем, кто решит помешать его развитию, не поздоровится, ведь великий кормчий Мао Цзэдун любил говорить: «Жук на дороге — не преграда для повозки!»
«Где нет свободы — там Китай»
Плывем по Янцзы, и я понимаю: это Волга твоя.
Константин Симонов
«Где нет свободы — там Китай». Эти слова принадлежат российскому революционному демократу XIX столетия Николаю Шелгунову, который точно сформулировал представление о Китае, распространенное среди «передовых людей» России, либеральных мыслителей и разночинной интеллигенции. Для российских западников Китай стал явлением не географическим, а мировоззренческим.
