— Ну, вас хоть за местных примут, — выдохнула я. — Главное, чтоб выпустили, когда уходить будете.
И оставив пояснения на Карла, открыла дверь. Свет включить побоялась — мне вполне хватило лучей луны, проскальзывающих в комнату из окна. Дошла до койки, сдерживая истерику. Посмотрела на него и закрыла рот рукой, чтобы не реветь в голос.
Он лежал весь в трубках, перебинтованный, опухший, фиолетово-синий. Совсем чужой. Человек, за которого я собиралась выйти замуж, напоминал глиняную куклу, сделанную маленьким ребенком: не пропорциональную, жуткую, изуродованную создателем, выброшенную за непривлекательность.
— Господи! — ревела я, сев прямо на пол у постели умирающего жениха.
— От Случая никто не застрахован. Будь хоть трижды ведьмой, сотрясающей воздух молниями, устрашающей вампиров и способной надрать зад обычным смертным бандитам, но случайности застанут тебя врасплох. — Тихо говорил Сашка, проскользнувший за мной в палату. — Ты не можешь защитить всех, спасти или оживить. Все-таки ты — не мог. Не всемогущая. Ты — просто ведьма!
Я выла и ревела, пока меня не взяла злость. Да — ведьма! Но почему, собственно, Не Могу??? Кто это сказал? Где это написано?
— Точно! — внезапная, сумасшедшая догадка заставила меня подняться.
— Не смей! — одернул Сашка, который уже догадался о моем плане действий. — Ты убьешь либо его, либо себя!
— Вместо того, чтобы орать на меня, помоги! Следи за распределением.
И пока он не сообразил, как остановить процесс, начала выкачивать из себя силу.
Волна за волной покидала мое тело, плавным светящимся покрывалом касаясь покореженной оболочки умирающего. Я слушала слабый стук его сердца, и поддерживала его своим. Представляла скелет. Видела, где разломлены кости, где они разорвали ткани, где пробили важные органы. Склеивала, лепила заново, зашивала. Верила, что у меня все получится! Переломленный позвоночник, шею — исправляла, строила. Он впитывал магию, пил меня жадно, и я отдавала себя во имя его спасения. Пульс выравнивался. Дыхание становилось четким. Я же проваливалась во тьму…
Крепкая пощечина, от которой перед глазами не только звездочки, но и планеты кружатся, вернула в бытие. Друзья стояли надо мной, всей толпой, и определить по их взволнованным физиономиям, кто поднял на меня руку, было сложно. Карл, добрый доктор, чуть не испортил мне зрение окончательно, посветив в глаза фонариком — звездочки исчезли и на их место пришли зайчики.
— Он жив? — первое, что сорвалось с губ, когда круговерть перед глазами прекратилась.
