Проснулась я от урчания живота и неизбежного голода. За окном светило солнце. Но оно уже не радовало того парня, он больше не сможет почувствовать его ласковых и жгучих лучей. Мой желудок жалобно просил еды, но вылезать из-под одеяла в этот жестокий мир, в мир, где я являюсь опасной, совершенно не хотелось.
В конечном счете, мое самобичевание победил голодный желудок, за что я себя еще больше возненавидела. Я опустила ноги на пол, комнатная температура оказалась ничуть не ниже температуры под теплым одеялом. Когда я встала на ноги, голова закружилась от слабости, поэтому я снова упала на кровать. Потолок был нежно-голубого цвета, одна стена была отделана ракушками (мое детское творение), а другие были под цвет потолку, разве что раскрас был насыщеннее. Я вгляделась в голубизну потолка, напоминающее небо, правда очень маленькое, примерно три на четыре метра, хотя может еще меньше. Желудок жалобно заурчал, поэтому я повторила свою попытку встать. На этот раз голова закружилась несильно, поэтому я смогла удержать равновесие. Я вдохнула, набрав полные легкие воздуха, и вышла в небольшую круглую комнату, называемую у бабушки «залом третьего этажа». Теперь надо спустится на первый этаж, потом выйти во двор и найти большой пристрой, называемый «кухня-столовая с прилежащим очень-мини-баром». «Очень-мини» - это потому, что там было практически одно вино домашнего приготовления, а другие спиртные напитки напрочь отсутствовали. Я зашла в зал с огромной столовой, там было несколько столиков, за которыми уже спокойно сидели и кушали постояльцы. А около самой кухни, с прилежащим мини-баром, стоял хозяйский столик, кстати, самый стремный на вид, но больших размеров. Там было пять холодильников, один морозильник с мороженным, две плиты (отдыхающие очень редко когда готовили, всё-таки у людей отпуск, поэтому бабушка нанимала кого-нибудь, чтобы готовили приезжим, что, естественно, входило в стоимость проживания при договоренности), много шкафов, три посудомоечных и три стиральных машины, так же один длинный стол для готовки, разделяющий столовую и непосредственно кухню. Я прошла между столиками, почувствовав на себе взгляды. Я сейчас была лохматая, да еще и одета в короткие домашние шорты и борцовку (в общем, в том, в чем ехала в поезде – в удобной одежде), глаза опухшие, и лицо бледное, так непривычное для загорелых отдыхающих и сочинцев.
-Привет, - поздоровалась я с поваром, милой женщиной лет сорока, давно работавшей у бабушки.
