Ясное дело, на небесных телах нет людей, которые могли бы построить радиостанции. Просто многие небесные тела испускают самые разные излучения, и часть из них можно поймать на радиочастотах. Оборудование Фреда обладает одной очень важной особенностью — оно способно обнаруживать звезды, скрытые от телескопов гигантскими облаками космической пыли. Радиосигналы от этих звезд проходят сквозь эти облака прямиком на антенну Фреда.
Но это еще не все, на что способна эта штука, и в своем интервью с Фредом Лью Харрисон приберег самое интересное к концу программы.
— Все это очень интересно, доктор Бокман, — сказал Лью. — А теперь поведайте нам, не открылось ли с помощью вашего радиотелескопа нечто такое во Вселенной, что не сумели обнаружить оптические телескопы?
Это и был десерт.
— Кое-что удалось, — проговорил Фред. — Мы обнаружили в пространстве около пятидесяти участков, не скрытых космической пылью, которые излучают мощные радиосигналы, при том что там нет вовсе никаких небесных тел.
— Ух ты! — притворно удивился Лью. — Должен сказать, это уже кое-что. Леди и джентльмены, впервые в истории радио мы даем вам возможность услышать голос загадочных пустот доктора Бокмана. — Они заранее протянули провод в кампус к антенне Фреда. Лью махнул инженеру, чтобы тот дал в эфир принимаемый ею сигнал. — Леди и джентльмены, голос пустоты!
Ничего особенного в этом шуме не было — неровное шипение, словно у проколотой шины. Предполагалось, что шум будет звучать в эфире пять секунд. Когда сигнал прекратился, мы с Фредом неожиданно принялись ухмыляться точно пара идиотов. Я чувствовал себя совершенно расслабленным, по телу бегали приятные мурашки. У Лью Харрисона был такой вид, словно он ввалился в гримерную кордебалета где-нибудь на Копакабане. Он безумным взглядом таращился на настенные часы. Монотонное шипение было в эфире целых пять минут! И если бы инженер случайно не зацепился манжетой за рубильник, оно до сих пор шло бы в эфир.
Фред нервно хохотнул, а Лью принялся лихорадочно листать сценарий.
— Шорох ниоткуда, — наконец проговорил Лью. — Доктор Бокман, скажите, кто-то уже придумал название для этих загадочных пустот?
— Нет, — сказал Фред. — В настоящий момент у них нет ни названия, ни объяснения.
Природа излучающих сигнал пустот все еще ждет своего объяснения, но я предложил явлению название, которое, судя по всему, привилось: «Эйфория Бокмана». Пусть нам неизвестно, что представляют собой эти пустоты, зато мы отлично знаем, как они действуют. Слово «эйфория», означающее блаженное чувство радости, душевного подъема и благополучия, подходит как нельзя лучше.
