— Вы обо мне не думайте, сэр Валентин, — сказал Гель, — думайте только о себе, а пока я прощусь с вами и пойду помочь Антонию седлать лошадей, мы и так уже потеряли много времени.
Но сэр Валентин непременно хотел обнять своего спасителя и попросил молодого человека наклониться к нему. Когда тот исполнил его просьбу и поцеловал его, на глазах раненого навернулись слезы. Затем Гель обернулся к монаху, чтобы проститься и с ним. Тот молча подошел к стулу, на котором висел длинный черный плащ, снял его и подал Гелю со словами:
— Возьмите этот плащ, он принадлежит сэру Валентину и больше подходит к той роли, которую вы собираетесь играть. А теперь Бог да благословит вас, идите и не теряйте времени.
Не теряя ни минуты времени, Гель быстро вышел из комнаты и поспешил в конюшню, где Антоний уже седлал лошадей; он предложил ему заменить его в этом деле, с тем чтобы тот вошел и запасся нужными деньгами.
Антоний быстро исполнил его приказание и, несколько минут спустя, уже опять очутился в конюшне, где и стал помогать Гелю, внимательно выслушивая его поучения относительно того, что он должен делать, когда появятся гонцы королевы.
Когда лошади были оседланы, Гель быстро вскочил на одну из них, остальных двух он приказал привязать к воротам, чтобы они были наготове; затем он поехал навстречу капитану Боттлю, чтобы уговориться с ним, как действовать дальше. Старик выслушал его очень внимательно, вполне согласился с его планом, и когда при свете фонаря, принесенного Антонием, увидел превращение, происшедшее в наружности Геля, он не мог не выразить ему своего одобрения.
— А что же этот старик, он, кажется, пуританин, едет тоже с нами? — спросил Боттль вполголоса. — Не особенно веселое общество, нечего сказать, вероятно, всю дорогу он будет проповедовать о том, что следует умерщвлять свою плоть, и мне придется сдерживаться, чтобы не всадить ему шпагу в горло. Однако, что это такое? Я слышу вдали топот копыт. Прислушайтесь-ка!
Гель ясно услышал действительно топот копыт по деревянному мосту, пересекавшему большую дорогу, ведущую из Лондона.
— Неужели это наши преследователи? — шепотом спросил Гель. — Они едут очень медленно.
— Но кто же, кроме них, может ехать теперь в такой поздний час? — ответил Боттль. — Они ведь думают, что им незачем торопиться, их жертва не уйдет от них.
— Однако куда это запропастился Антоний? — воскликнул Гель. — Без его фонаря, который он унес с собой, все пропало. Мне именно важно, чтобы они видели мое лицо. Я въеду опять во двор и посмотрю, где он.
