— Сэр Валентин, вы разговариваете слишком много, — заметил доктор. — А вы, молодой человек, видите, каковы наши дела. Если вы действительно расположены к сэру Валентину, то уйдете сию же секунду. Он непременно хотел, чтобы вас впустили сюда, не злоупотребляйте же его добротой.
— Но ведь то, что я должен сказать ему, касается именно его жизни, — начал было Гель.
— Я не желаю больше говорить о себе, — капризно заметил хозяин дома. — Расскажи мне теперь о себе, Гарри, ведь я уже давным-давно не видал тебя и ничего не слышал о тебе. Ты ведь, кажется, отправился в Лондон и поселился там? Мое письмо, по-видимому, не оказало тебе никакой помощи. Как ты поживаешь, чем занимаешься?
Гель решил перехитрить доктора и старого Антония и исподволь подойти к занимавшему его вопросу, поэтому он ответил спокойно:
— Я поступил теперь на сцену, как актер.
Сэр Валентин широко раскрыл глаза от удивления и с ужасом воскликнул:
— Как, ты — актер? Сын своего отца поступил на сцену? Мерриот — и актер! Как низко ты упал, Гарри! Однако и времена же теперь настали. Дворянин — и вдруг актер!
Старый Антоний тоже в ужасе отступил от Геля, подняв глаза к небу, как бы ища там поддержки; доктор смотрел на юношу спокойно, но с видимым любопытством.
— Актер может все же оставаться дворянином, — решительно и твердо заявил Гель:
— Он остается дворянином и, как таковой, помнит услуги, оказанные ему, и готов всегда пожертвовать своей жизнью, только бы отплатить за них тем же. Я приехал сюда, чтобы спасти вас от ареста, который угрожает вам, сэр Валентин. Офицер, посланный сюда с этой целью, может прибыть в ваш дом каждую секунду. И, как дворянин, — продолжал Гель, обнажая шпагу, — я приказываю присутствующим здесь доктору и вашему старому слуге не мешать мне и сделать с своей стороны все возможное, чтобы помочь вам бежать, пока еще есть время.
Сэр Валентин первый оправился от удивления и почти спокойно спросил:
— Ты уверен в том, что говоришь, Гарри?
— Да, я уверен в этом. Нам, актерам, иногда приходится близко соприкасаться с придворными сферами, и поэтому мы знаем многое, что недоступно другим. Сегодня утром подписан был указ о вашем аресте, и послан был офицер с приказанием привести в исполнение этот указ. Принимая во внимание услугу, которую вы когда-то оказали моей семье, я, конечно, нисколько не колеблясь, отправился тотчас же, чтобы предупредить вас об опасности. Я поклялся спасти вас. Ведь этот арест равносилен смерти, насколько я знаю, участь ваша уже решена, и вас ждет неминуемая казнь.
