Гель первым делом подошел к окну, чтобы посмотреть, не выходит ли оно на улицу, но, к его ужасу, он убедился в том, что оно выходит на большой четырехугольный двор гостиницы, с трех сторон ограниченный стенами самого здания, а с четвертой стороны виднелась каменная стена с воротами; часть двора скрыта от его взоров крышей балкона, шедшего вдоль всего внутреннего фасада здания. Отсюда, конечно, он не мог видеть лошади, хотя бы ее водили в ожидании его.
— Что вы там смотрите так пристально? — спросил подозрительно Барнет.
— Я смотрю и удивляюсь, что во дворе так много людей: вероятно, произошло что-нибудь особенное.
— Да, в этом дворе сегодня будет спектакль; двор должен заменить собой зрительный зал и сцену, так как городской театр закрыт по случаю пятницы.
— Спектакль? Но кто же собирается здесь играть?
— Придворные актеры, они совершают теперь свое турне. Они, кажется, играли в Лондоне, в театре «Глоб». Ведь и вы там играли, если не ошибаюсь.
Но Гель не отвечал на этот вопрос, так как он был взволнован известием, что его друзья: Шекспир, Слай и другие, так близко от него, в то время, как он воображал, что они где-нибудь далеко и он никогда больше не увидит их.
В эту минуту в толпе внизу раздался хорошо знакомый ему голос.
XXIV. В старой пьесе новая сцена
Причина, по которой Мерриот не мог видеть лица, голос которого показался ему столь знакомым, и не мог также видеть небольшой сцены, сделанной во дворе, заключалось в том, что все это происходило под его окном и закрывалось от него балконом нижнего этажа.
Как Мерриот, так и Барнет так были заняты своими делами, что при входе в гостиницу не заметили расклеенные повсюду афиши, которые гласили, что пойдет «Битва при Альказаре», пьеса Джорджа Пиля. Но дело в том, что после того, как была уже наклеена эта афиша, в гостиницу вдруг приехал молодой герцог Туррингтон со своей молоденькой женой. Они заняли целый этаж и привезли с собой множество слуг и багажа; когда молодая узнала, что будут играть «Битву при Альказаре», она выразила сожаление по поводу того, что придворные актеры, которых она уже давно желала видеть, выбрали такую пьесу, где вовсе не говорится о любви, и что было бы лучше, если бы они сыграли что-нибудь трогательное. Молодой герцог, влюбленный в свою красавицу-жену, немедленно призвал к себе актеров и попросил их, если возможно, выбрать другую пьесу вместо той, которая значилась на афишах. Актеры после короткого совещания решили удовлетворить его просьбу, и поэтому перед началом представления вышел на эстраду один из актеров и громко провозгласил, что они будут играть «Ромео и Джульетту» Шекспира. Голос этого актера и долетел до ушей Геля.
