— В таком случае, не оставайтесь, оставьте меня одну.
— Хотите, я оставлю вам своих людей? Они защитят вас.
— И моего пажа тоже? Но ведь он не достаточно силен, чтобы защищаться против Румнея и его людей.
— В таком случае я оставлю вам тех из людей, которые присоединились к нам из шайки Румнея.
— Конечно, эти несчастные раненые останутся со мной, так как они не могут ехать дальше. Остальные четверо останутся здесь, пока не увидят вдали Румнея: тогда они сбегут или останутся тоже здесь, но погибнут все от его мстительной руки.
— Но если я оставлю при них Боттля и Антония?
— Да, конечно, если эти всадники окажутся гонцами королевы, для вас будет лучше, если ваши верные слуги погибнут, а вы сами спасетесь.
— Сударыня, я не заслужил этой насмешки. Верьте мне, что я не трушу за свою жизнь, а спасаю чужую, впрочем вы ведь ничего не знаете об этом. Как жаль, что это еще не завтрашний вечер, тогда бы увидели, как мало я берегу собственную жизнь. Но еще в продолжении целых суток я не имею права располагать собою.
Анна не обратила никакого внимания на его слова, смысл которых ей остался непонятен.
— Почему же вы остаетесь здесь? — спросила она. — Разве я прошу вас оставаться из-за меня? Уезжайте и берите с собой своих людей: они наверное вам еще понадобятся.
— Да, это верно, — ответил Мерриот, думая только о том, что действительно следы трех людей заметнее, чем следы одного.
— Ваши оба спутника — здоровые и сильные люди, — продолжала она, — но вряд ли они станут защищать меня ради меня самой: этот пуританин действует только по вашему приказанию.
— Это верно, — пробормотал Гель рассеянно. — Против целой шайки разбойников шесть человек ничего не поделают, особенно, если им приходится сражаться только для того, чтобы защитить слабую женщину: на это способен только дворянин. А тот дворянин, который рискует своей жизнью ради женщины непременно рассчитывает на то, что она вознаградит его за подобную преданность, в которой высказалась вся его любовь к ней.
В комнате воцарилось молчание. Она ни единым звуком не выдала своих чувств, охвативших ее при этом первом открытом признании в любви с его стороны; из этого он мог убедиться в том, что признание это не явилось для нее неожиданным.
— Как безжалостна ко мне судьба! — заговорила она вдруг тихим, прочувствованным голосом. — Только вы один, как истый джентльмен, готовы защищать меня до последней капли крови, только вы со своим благородным и мужественным сердцем могли бы устоять против всех опасностей и победить их, только вы при своем умении ладить с этими людьми сумели бы заставить их выступить в мою защиту, только ваше присутствие здесь могло бы меня спасти от этого негодяя, но судьба так жестока, что вы должны оставить меня, чтобы спастись самому, так не медлите же и уезжайте и предоставьте меня моей судьбе.
