Толпа вновь дико орет, а я никак могу оторвать взгляд от огромного шрама на лице предводителя. Рана начинается около левого глаза и неровной, бесформенной линией идет вниз по щеке, подбородку, шее… Мне и в голову не может прийти, что же должно было случиться с человеком, чтобы оставить после себя такой отпечаток. Наверно, нечто ужасное.
— Лия! — я ощущаю на себе чью-то руку и с силой выворачиваю её в сторону. — Ты что делаешь?!
Недоуменно поднимаю глаза и понимаю, что передо мной Леша.
— Прости, я… — отпустив локоть парня, растеряно хмурюсь. — Понятия не имею, как я это сделала…
— Не важно, — отрезает Астахов и взволнованно выдыхает. — Карины нигде нет.
— Что?
— Я не смог её найти.
— Она не могла уйти далеко. Эта толпа перемещается вместе, они будто зависят друг от друга…
— Зря мы пришли, — шепчет Леша, и я замечаю, как напрягается его лицо. — Я не должен был позволять тебе.
— Перестань. Похоже, им всё равно, есть мы или нет нас…. Этих подростков занимают совсем другие мысли.
— Ты не понимаешь. Ты ничего не понимаешь!
— Господи, Леш, что за паника? — я недоуменно хмурюсь. — Всё идет гладко, так что перестань пугать меня.
— Мы должны найти Карину и как можно скорей убраться отсюда!
— Я и так этим занимаюсь, если ты не заметил…
— Лия, просто…
— Хватит! — настороженно смотрю на друга. — Если тебе страшно, жди меня в машине. Я найду сестру, и приду к тебе.
— Ты даже не пытаешься услышать меня!
Восклицание Леши тонет в новой порции криков. Люди начинают двигаться за Шрамом, и я недоуменно вскидываю брови: что заставляет их прислуживать ему? Почему подростки — неуправляемые, свободолюбивые эгоисты, слушают какого-то странного парня с отпечатком жизни на лице?
— Жди меня в машине, — напоследок отрезаю я, и уверенно иду за толпой. — Я найду Карину и вернусь к тебе.
Возможно, Астахов говорит что-то ещё, но я не обращаю внимания. Его страх не должен помешать мне, найти сестру.
Новое столпотворение не предоставляет мне возможности даже издалека увидеть, что же происходит в центре. Я подпрыгиваю: бесполезно. Осматриваюсь в поисках места повыше: так же безрезультатно. Тогда мне приходится воспользоваться стандартным методом.
— Пропустите, — отрезают я, и словно угорь начинаю извиваться между людьми. — Дорогу освободите.
Мой тон выше нормального, движения резкие, просьбы — вовсе не просьбы. Я понимаю, что веду себя так, как ведут себя члены этой стаи, но так же осознаю, что пришла в место, где свои законы. Иного способа пробраться к центру просто не существует, так что приходится быть наглой и нахальной.
