— Максим, пожалуйста.
— Просто молчи.
— Выслушай, — шепчу я. — Я не собираюсь убегать из больницы навсегда. Мне просто необходима передышка. Там ужасно скучно и воняет жутко. Я ведь не сломала себе ноги и не повредила позвоночник. Мне позволено ходить, двигаться. Так почему же не сделать этого на улице, где я хотя бы могу нормально дышать?!
— Чужачка…
— Всего несколько часов, и я вернусь. Обещаю.
Парень неуверенно останавливается и смотрит на меня. Не знаю, что он там пытается увидеть, и что он видит, но вдруг его взгляд смягчается.
— Хорошо.
— Хорошо?
— Да. Ты вправе решать сама, чего хочешь. — Его слова удивляют. Я послушно киваю и выдыхаю, накопившийся в легких воздух. — Но…
— Так и знала! — бросаю я, перебив его. — Конечно, будут какие-то условия.
— Безусловно, — улыбается Макс. — Одна ты никогда не пойдешь.
— Отлично. Я как раз собиралась позвонить своему другу.
— С ним ты тоже не пойдешь.
— Это ещё почему?
— Потому что я так сказал. — Максим хитро сужает глаза. — Я тебя нашел, я позволяю тебе выйти на свободу, и я за это ответственный. К тому же навыки первой медицинской помощи приветствуются. Иными словами, с тобой пойду я и только я.
— Очень смешно, — неохотно протягиваю я. — Ты ведь шутишь?
— Нет. Я абсолютно серьёзно.
— Господи, но зачем я тебе? Обуза на день — это такое развлечение сейчас у золотой молодежи?
— Мне просто нечего делать.
— Так это от безысходности…
— Расценивай мое предложение, как хочешь, — улыбается парень. — Итак, как человек знающий, я прекрасно понимаю, от чего бы ты сейчас не отказалась…
— И от чего же? От веревки с мылом?
— Нет. От еды, чужачка. От нормальной человеческой еды.
Я хочу ответить что-нибудь едкое, но тут же осознаю, что в этом нет смысла. Он прав. Я безумно проголодалась.
— Допустим, я согласна, — аккуратно протягиваю я.
— Допустим, я и так это знал.
— И куда мы пойдем?
— Даже не знаю. Судя по твоему виду, в ресторан нас не пустят. — Он пристально смотрит на меня, и я вдруг вспоминаю, что выгляжу отвратительно. Кроме того, что на мне спортивные штаны и растянутый старый свитер, я не мыла голову уже несколько дней и имею вместо лица, гигантский синяк. Мне становится стыдно, и я отвожу взгляд. — Да, и в кафе тоже…
— Прекрати, — рявкаю я.
— Не любишь правду?
— А ты любишь оскорблять людей?
Парень усмехается и начинает двигаться в противоположную от больницы сторону.
— Не беспокойся, чужачка, — ласково произносит он, и я непроизвольно поднимаю глаза, чтобы убедиться в искренности его интонации. — На самом деле, ты прекрасно выглядишь.
