— Подожди врача.
— Я не могу ждать, — протягиваю я и театрально сгибаюсь. — Мне, правда, очень нужно!
На самом деле, мне просто необходимо пройтись, но женщине не обязательно знать об этом.
— Я провожу её, — внезапно говорит женский голос, и я вижу Киру. Она стоит в очках, в белом халате, с завязанными в конский хвост золотыми волосами. Я моментально выпрямляюсь, и еле сдерживаю смех.
— А ты кто? — медсестра вскидывает брови. — Я раньше тебя не видела.
— Я интерн. Новенькая.
— Неужели?
— Да, и раз уж тут нужна моя помощь… — Кира подходит ко мне, берет под локоть и сдвигает с места.
— Ты что здесь делаешь? — я говорю с таким диким восторгом, что наверняка мои глаза светятся от счастья. — Откуда этот халат и очки?
— Не спрашивай. Ты не представляешь, как сложно было к тебе пробраться, — отрезает девушка, и оборачивается. — Та мымра все еще пялится.
— Черт с ней. Лучше объясни мне, что происходит!
— Ничего особенного, — Кира открывает мне дверь, и мы проходим в туалет. Здесь воняет ещё хуже, чем в коридоре, и она закрывает рукой нос. — Твою мать, разве в больницах не должно быть таких туалетов, где бы человека после них не приходилось откачивать?
Я хочу ответить что-то едкое и смешное, но неожиданно примерзаю к полу.
Мое отражение.
— О господи! — я практически ору. Резко подскакиваю к зеркалу, и плевать на боль, на ушибы и отеки. Мое лицо в порезах. Оно похоже на один сплошной синяк, и меня тошнит от страха. — Господи!
Я начинаю мять руками кожу, надеюсь, что сейчас уберу пальцы, и лицо станет прежнего цвета. Но ничего не выходит.
— Лия.
— Твою мать, Кира! Что со мной?
— Успокойся, — девушка подходит ко мне, и берет за руки. — Не трогай, сделаешь только хуже.
— Отпусти! — Я вырываюсь, и вновь притрагиваюсь пальцами к лицу. — Боже мой…
— Так, сейчас же посмотри на меня.
— А вдруг это не пройдет? Вдруг останутся шрамы? — Я сглатываю и вспоминанию рану на лице предводителя стаи. Господи, я не смогу с этим жить. — У меня такое лицо, словно я побывала на скотобойне!
— Детка, а чего ты хотела? Ты вылетела через лобовое стекло и думала остаться целой и невредимой? Это ещё цветочки.
— Кира, я омерзительна!
— Не набивая себе цену, — протягивает девушка и становится рядом со мной. Мы смотрим на наши отражения, и я буквально горю желаниям разбить зеркало к чертовой матери. Кира такая красивая, высокая, у нее широкие скулы и ровные брови, а я — я гигантский отек. — Синяки скоро заживут, раны — затянутся. Так что не паникуй.
