— Я не хочу проблем, — тихо начинаю я, соображая, что же делать. Идти на конфликт было бы глупо, хотя о чем это я? Конфликт был неизбежен. — Я пришла за сестрой. От вас мне ничего не нужно.
— Ты пришла в чужой дом, и решила, будто может вести себя так, как тебе заблагорассудится?
— Но Карина могла умереть!
— Твоя сестра сама пошла на это! — заключает Шрам. — И мне плевать благими ли были твои намерения. Ты вторглась на мою территорию.
— И сейчас же её покину, — обещаю я, и встаю, подняв за собой Карину. — Прошу, позвольте нам уйти, и мы больше никогда сюда не вернемся.
— Твои извинения — вздор. Мне плевать на них. — Я буквально чувствую, как исходил гнев из его взгляда. Даже поза кажется угрожающей. — Теперь придется платить. Вот только каким способом…
— Я ведь ничего плохого не сделала! — мой голос уверенный, хотя внутри бушует неизведанный ранее страх. — За что платить? За то, что я спасла сестру?
— За то, что ты — чужая, — толпа поддерживает его высказывание. — Ты не из стаи.
— Прошу, — вновь повторяю я и подхожу чуть ближе к Шраму. — Прошу, отпустите нас, и мы с вами больше никогда не пересечемся. — Заметив непоколебимость в его взгляде, я судорожно выдыхаю. — Тогда отпусти хотя бы Карину. Я не позволю причинить ей вред. Делайте со мной, что хотите, только её не трогайте, прошу.
Неожиданно парень улыбается. Я озадачено хмурюсь, не понимая резкую смену его настроения. С чем она связана? С тем, что я дрожу от страха? Или с тем, кто Карина едва стоит на ногах?
— Готова отдать жизнь за сестру. Благородно. — Я киваю. — Знаешь, что мы ценим в нашей стае? Всего три простые вещи: свободу, бесстрашие и…
— Самоотверженность, — одновременно с ним, шепчу я.
Шрам продолжает:
— Желание поставить жизнь другого члена стаи выше своей — есть повод для нас уважать и восхвалять тебя. Но есть одно «но», — я задерживаю дыхание и выдыхаю, только, когда он жестко и громко чеканит. — Ты — чужая.
Люди вокруг вновь орут, одна девушка, совсем молодая выходит немного вперед и кричит:
— Чужая!
Меня пугает поведение толпы: что им от меня надо? Почему они хотят причинить мне вред? Словно гигантский механизм, подростки подчиняются Шраму и соглашаются со всеми его словами, со всеми его выводами. Более того, я сразу поняла, что попроси их спрыгнуть с моста — они спрыгнут. Попроси задержать дыхание на пять минут — и они задержат. Попроси лечь под поезд — и они лягут. Череда подростковых самоубийств была не выдумкой. Только теперь я, наконец, знаю причину.
