Шар на месте, где сидел Жора-директор, был пористо-губчатым и осклизлым. То есть, я его, конечно, не трогал – но видел, как сочится жемчужная слизь. Он не вертелся, как тот, другой шар, а медленно сокращался, ритмично и мягко пульсировал. Почему-то я понял, что этот шар – женский, а шипастый – самец.
Страха не было. В их позах я не заметил угрозы. Они тихо надо мной нависали – один вращался, другой пульсировал – и явно не собирались нападать. Позади них, через окно во всю стену, я видел водянисто-лиловое ночное московское небо, и ледяную луну, которую хотелось сдернуть и швырнуть в реку, и редкие огоньки домов на том берегу.
В несколько глотков я допил бутылку вьетнамской настойки – прямо так, из горла. Сам не знаю, что на меня нашло. Страха не было – было что-то совсем другое. Просто я вдруг решил, что эти твари не должны жить. По крайней мере, рядом с этой рекой и этой луной. И что я обязан избавить от них человечество.
Аккуратно взяв бутылку за горлышко, я ударил ею о стол, чтобы сделать «розочку». От удара столешница раскололась (ее я разбивать, вообще-то, не собирался – просто забыл, что она из стекла), бутылка тоже. Трупик змейки скользнул по мне и шмякнулся в груду осколков. Я занес руку с розочкой, намереваясь пырнуть пульсирующий шар-самку, но шипастый оказался проворнее. Угрожающе гудя и потрескивая, он метнулся ко мне, выставив вперед длинный шип, и воткнул мне его прямо в солнечное сплетение. Шип прошел насквозь. Розочка выпала. Женский шар издал пронзительный бабий визг – и стало темно.
* * *
– А ты буйный, брат, – сказал креативный продюсер. – Всю кухню мне разгромил. И Жорика напугал. Жорик теперь к тебе подходить боится.
Я очнулся в жестком матерчатом кресле, руки на подлокотниках, в большой комнате с плотно зашторенными окнами. Слева и справа от меня были другие кресла, выстроенные в ряд. Красные, как в кинотеатре. Я не помнил, как меня сюда переносили, как усаживали, как клали руки на подлокотники. Я залез рукой под рубашку и ощупал живот. Раны не было. Просто гладкая волосатая кожа.
– Мне показалось, шип прошел насквозь, – пробормотал я.
– Ши-и-ип? – протянул креативный продюсер с издевательским изумлением. – Какой такой шип?
– Шары на кухне. Большие живые шары, я видел! Ваш шар был с шипами. Я видел.
– Я вас услышал, – продюсер осклабился, демонстрируя неполный комплект зубов. – Вы видели большие живые шары. Мои шары, безусловно, с шипами.
Он издевался. Он просто надо мной издевался.
