Время таяло. Оборотни не останавливались. Чем ближе они подходили, тем труднее Творюну становилось думать. Он сходил с ума.
Сквозь дебри темного леса проворно продиралась фигура. Горячий пот сплошным потоком лил со лба, срывался с оголенных плеч, падал на снег. Человек этот был огромен, а сейчас, когда несся сломя голову, это было еще более очевидно. Трещали толстые ветви, приминался снег, слышалось прерывистое дыхание.
«Я успею!» — повторял он, скрежеща зубами.
Теперь осталось совсем немного. Оборотни всего в двух шагах. Вот они уже тянут к Творюну свои короткие, но наверняка очень цепкие пальцы. Еще мгновение, и они схватят его…
Внезапно мальчик как будто взорвался изнутри. Он почувствовал! Почувствовал! Что есть оно, спасение, и спаситель его приближается и скоро будет здесь! Нужно только продержаться еще немного! Боги! Совсем немного, и они останутся живы!
Один только миг и страха уже не было и в помине. Он растворился, тяжелые оковы упали, разум просветлел. Творюн раскинул руки в стороны. Нечего медлить — надо действовать — отбиваться и вырываться столько, на сколько хватит сил.
Внезапно где-то в стороне затрещало, донесся воинственный крик. Оборотни заметно ослабили свои хватки. Сначала насторожились, ну а потом и подавно предались смятению и бросились в рассыпную. Кто куда.
К их несчастью, для некоторых было уже поздно и кое-кому не повезло. Здоровяк, появившийся невесть откуда, не собирался никого жалеть. Он громил и крушил, размахивая исполинской дубиной, глаза его горели гневом, а руки так и мелькали, отчего в воздухе громко свистело. Сам он — рычал, как волк, и ревел, словно раненый зверь. Он давил маленьких тварей ногами, бил кулаком, хватал за что попало. Его огромная дубина обагрилась кровью, снег местами почернел…
Ягр успокоился только тогда, когда бить было уже некого. Кто смог — убежал в чащу, скрылся среди деревьев, забился в укромное место, а кто не смог — тот так и остался лежать здесь, навсегда.
— Ты живой, Ягр! — восторженно закричал Творюн, на его лице играло счастье, он прямо таки светился. — Я знал это! Я чувствовал! Чувствовал, что ты жив! Знал, что ты обязательно вернешься!
— Жив, конечно, — отмахнулся гонг, — а как же. Помирать-то еще рано, четвертый десяток разменял совсем недавно.
Мальчик бросился обнимать старого друга, тот тоже ненадолго обвил мальчика руками и прижал к массивной груди. Потом отстранился, спросил:
— Ну а что там со стариком?.. Вечно с ним какая-нибудь дурь случается.
