— Я покажу тебе настоящую забегаловку для простых немецких алкашей, — сказал Андрей.
— Вот-вот, именно, где разливают дешевый шнапс, — одобрил я. — И где из магнитолы хрипит «Лили Марлен». А то меня задолбали все эти Гогенцоллерны и Гогенлое.
— О, ты познакомился с Гогенцоллернами?
— Да.
— Ну и..?
— Обычные сдержанные напудренные селедки. Я бы лучше познакомился с большущей рыжей потной австриячкой. Там, куда мы едем, есть такие?
— Бывают, — сказал Андрей. Он уже развелся и жил один. — Я пригласил сегодня двух. Сказали, подойдут.
Мимо мелькали уже совсем незначительные здания. Вена — небольшая столица, меньше двух миллионов жителей. Андрей запарковался у какой-то старой двери. Мы вышли и вошли внутрь.
В помещении пахло мокро алкоголем. Оно было тесное, полутемное, и за столиками сидели действительно просто одетые в теплые пальто и куртки австрийцы. У некоторых были красноватые лица.
Мы прошли к бару. Бармен, лысый, в красной жилетке поверх белой рубахи, смотрел на мою шинель не отрываясь, с тревогой.
— Шнапсу, самого простого. Переведи.
Андрей прокурлыкал бармену на вполне сносном немецком, ну австрийском.
Бармен стоял за своей стойкой и молчал. Потом открыл рот и произнес короткую фразу. При этом он указывал на меня.
— Шинель? — спросил я.
— Ну да, — вздохнул Андрей. Он требует, чтобы ты снял шинель, иначе он нас не обслужит. Снимешь?
— Не буду, — сказал я. — Пошли в другой бар.
Не тут-то было. Вокруг нас уже стояли посетители, стекшиеся к бару от своих столиков. Некоторые сжимали в руках стаканы и пивные кружки. Они галдели, а один брезгливо схватил меня за рукав шинели.
— Что говорят? — спросил я.
Андрей грустно сообщил, что они называют нас проклятыми оккупантами и требуют, чтобы мы убирались.
— Скажи, что мы уберемся, — вздохнул я.
Он сказал, но они не расступились. Я подумал, что, падая, нужно будет ухватиться за голову руками. Потому что руки починить будет докторам легче, чем голову.
Тут из-за спин разгневанных австрийцев к нам пробрался маленький старичок. Один рукав его пальто был засунут в карман.
Старичок что-то сказал австрийцам, и они затихли. Потом он спросил о чем-то Андрея. Андрей ответил. Потом старичок обратился к австрийцам с короткой речью. После чего австрийцы, всё еще галдя, пошли к своим столикам. Затем старичок что-то сказал бармену. Тот кивнул и поставил на стойку три стакана.
— Что он им сказал?
— Он сказал, что потерял руку на Восточном фронте и что от его рук на Восточном фронте погибли как минимум трое русских солдат, так что мы квиты, хватит всего этого, можно выпить.
