Я бы посмотрел на окно камеры № 32, но из-за забора можно увидеть только последний этаж, а тридцать вторая ведь на первом…
— Домой, — спрашивает Колян, — или на Пироговку, к Новодевичьему?
На Пироговской улице я жил в начале семидесятых годов, молодым поэтом в красной рубашке. И у Новодевичьего монастыря встречался с девушкой в белом платье, девушку тащил за собой белый пудель. Девушка собирала крапиву у стен Новодевичьего, чтобы варить пуделю щи с крапивой. На руках у нее были красные резиновые перчатки. В пруду тогда жило семейство белых лебедей.
— Домой.
Хватит сантиментов.
Когда я отсидел и освободился из лагеря, то обнаружил, что ко мне, видимо, стали хорошо относиться в криминальном мире. Зашел я, по-моему, на третий день свободы, с парой нацболов в ресторан на Поварской… Вдруг подходит большой кавказский человек в черном костюме к нашему столу, улыбается, бутылку шампанского протягивает:
— Эдик, с освобождением тебя! Я в прошлом году освободился.
И поворачивается уходить…
— Выпейте с нами! — говорю я ему.
— Спасибо, не хотим вам мешать… Мы там, в углу сидим! — И скромно удалился.
Я посмотрел. В углу сидела большая компания серьезных мужчин.
А то пришли мы в ресторан «Гладиатор», я там недалеко жил на Сыромятнической, никакого центра искусств там еще не было. «Мы» — я и адвокат Сергей Беляк. Сидим, беседуем, выпиваем, шашлыки заказали. Ресторан недорогой, еда свежая, азербайджанцы хозяева. Людей немного, но сзади, слышу, два типичных тюремных голоса переговариваются. Через некоторое время подходит официант с бутылкой коньяка. Мы коньяк не заказывали.
— Вот, вам велели передать, — говорит официант.
— Кто? — спрашиваю я. Официант кивает мне за спину. Оборачиваюсь. Два мужика, один лет сорока, другой помоложе. Они стоят и, по всему судя, уже уходят.
— С освобождением! — говорит старший.
— Поздравляем! — говорит тот, кому тридцатник. — Нормально сидели?
— Хорошо сидел, — отвечаю. — Так, может, выпьете с нами?
— Спасибо, не хотим вам мешать…
Так вот. Знаки внимания от будто бы грубых тюремных натур… А потом произошло вот что… По делу о «захвате приемной Администрации Президента» у меня сели сразу тридцать девять человек. Попали они в разные тюрьмы Москвы. И вот в одной из тюрем, не хочу сказать, в какой именно, на одного нашего парня наехали, старший по хате. Парень наш какой-то там воровской порядок нарушил якобы, и ему за это назначили к выплате некую сумму. Меня в эти дни в Москве не было, я бы дело разрулил. Но я отсутствовал, а наши ребята на свободе взяли, поторопились и выплатили сумму. Это был поступок идиотский, чреватый последствиями, поскольку в той тюрьме у нас сидели десять наших парней. Вернувшись и узнав об этом, я схватился за голову. Сказал, что следует ожидать больших проблем… и оказался прав.
