В тот вечер Николай Николаевич подарил мне красную турецкую феску с кисточкой, и мы продолжали обед в таком виде. Посмотрев на мои кольца, Николай Николаевич встал, вынул из шкафа свой парадный обсидиановый (не ручаюсь за написание) перстень и надел его. «Чтобы не чувствовать себя ущербным», — сказал он. Время от времени он вынимает перстень и надевает его в моем присутствии. Почему он не носит его постоянно, не знаю. Может, боится потерять.
Когда мы закурили голландские тонкие сигарки «кафе-крем», Николай Николаевич покашлял и сказал:
— Сегодня, Эд, я покажу тебе мою коллекцию древних каменных топоров. Ты видел некоторые из них.
— А один ты мне даже подарил, Николай, ты не забыл?
— Так вот, поверь мне, у меня, возможно, самая обширная в мире коллекция каменных топоров. — Николай Николаевич как-то боязливо поглядел на меня, словно не веря себе.
— И ты все эти годы скрывал от меня?!.
— Я не был уверен, — он выпустил клуб дыма, да такой густой, что дремавший на кушетке у стола его шотландский рыжий сеттер по имени О’Нил, в просторечии Нолик, чихнул. — Пойдем, я покажу тебе коллекцию, — он встал.
Мы затушили голландские сигарки и вышли в его кабинет. Он стал открывать шкафы и показывать мне эти чудесные топоры, изготовленные в конце III — начале II тысячелетия до нашей эры на территории Восточной Европы и России. Топоры были изготовлены из базальта, диорита, серпентина, диабаза, сиенита и даже кварцита, то есть из твердейших самых что ни на есть валунов. И все они были просверлены. С одной стороны топор был топором, а с другой — представлял из себя молоток. Для чего они служили древним, понять невозможно. Вряд ли они служили орудием убийства людей или животных. Скорее всего, они символически определяли владельца как племенного вождя.
— Видишь, они просверливали отверстие костью. Большой костью. Берцовой. Вот недосверленный экземпляр. Возможно, пришли враги и убили художника…
Мы бережно передавали друг другу экспонаты. Мы уважительно держали в руках плоды трудов древних художников. Большинство экспонатов не превышали в весе полкилограмма, но некоторые затягивали и за пять.
Мы вернулись к столу и выпили за человеческий гений и терпение. Формы топоров были элегантны и совершенны, не к чему было придраться. У этих древних был безупречный вкус. Ни один топор не был похож при этом на другой.
— Костью сверлить, видимо, уходили месяцы, если не годы, — сказал я, подумав.
— А куда им было девать время, — задумчиво заметил Николай Николаевич. — Как твои отношения с женой?
