— И это все? — с неестественной легкомысленностью спросила она. — Сегодня последний день, подходящий для зачатия.
— Да ладно тебе, дорогая, — Давид отодвинулся от жены. — Все не так уж аптекарски строго и точно.
Хотя лицо Изабель все еще горело от возбуждения, она зевнула, натянула простыню до подбородка и уставилась в потолок. Давид издал вздох и повернулся к ней:
— Послушай, Изабель, мне очень жаль. Может, твое тело и работает точно в соответствии с календарем, но мое — нет.
— Ладно, — согласилась она, — только, пожалуйста, объясни мне, что я делаю не так?
— О Боже, Изабель, давай не будем об этом. Сейчас пять часов утра.
Он резко перевалился на спину и посмотрел на застекленный потолок, где брезжил рассвет. Устало коснулся ее руки:
— Давай спать. Твой последний подходящий для зачатия день еще даже не начался.
— Как скажешь. — Она повернулась к нему спиной, и вскоре ее дыхание изменилось: стало глубоким и спокойным. Давид попытался отключить рассудок, отмахнуться от досадного чувства неудачи, но в какофонии птичьего гама в саду было что-то пронзительно-тревожное. Его пробрала зябкая дрожь, и он поплотнее укутался в одеяло.
Он наконец впал в дрему, когда услышал, как почтальон просунул корреспонденцию в почтовый ящик. Крышка ящика щелкнула, и почта с шелестом рассыпалась по кафелю в прихожей. Он попытался вернуться в то пыльное, прожженное солнцем место с ярко-голубым небом, которое ему снилось, но эта попытка вытолкнула его из сна в реальность, как пробку из воды.
Давид посмотрел на будильник через плечо спящей жены. Было чуть больше семи. Изабель лежала на боку и тихо посапывала, натянув простыню на голову, заслоняясь от света. Он нырнул к ней под одеяло. Они были примерно одного роста, и ее длинные ноги терялись в темноте где-то там, на краю кровати. В этой полутьме он смотрел на их обнаженные тела, такие похожие и такие разные и, с медицинской точки зрения, абсолютно несовместимые. Сперматозоиды никак не хотели проникать в яйцеклетку, хотя они с женой очень старались, испробовав почти все доступные способы и средства. Рис Джоунз, акушер-гинеколог, консультирующий их врач с внушительными рекомендациями и множеством дипломов, с неохотой признал поражение. Он хлопал их по спинам и уверял, что беременность все еще может наступить естественным путем, нужно только время и терпение, а еще необходимо измерять температуру и следить за календарем, но Давид понял: врач намекает, что надеяться можно только на чудо. Им обоим уже за сорок. И потом, он был сыт по горло. Горько, что между ними оставалось так мало чувства. Нить желания с его стороны становилась такой тонкой и непрочной, что это пугало его. Он пытался объяснить жене, что ушло нечто очень важное, что он чувствует себя слишком старым для отцовства — но Изабель была непоколебима в желании добиться своего.
