Бонч-Бруевич достал носовой платок, промокнул лоб. Потом подсел к столу, и, то и дело обмакивая перо в чернила, набросал текст радиограммы. Вызвал адъютанта. Вручил сложенный пополам лист бумаги.
— Зашифруйте, голубчик, моим шифром и бегом к связистам!
Когда за адъютантом закрылась дверь, подтянул к себе телефон.
— Ежов слушает!
— Николай Иванович, это Бонч-Бруевич. Вы в курсе последних событий?
— В общих чертах. Про Москву и Петропавловку я знаю.
— Тогда я ставлю вас в известность о том, что происходит в Генеральном штабе…
Ежов слушал генерала, не перебивая.
… — Сейчас Тухачевский выехал к вам.
— Спасибо, Михаил Дмитриевич, вы всё делаете правильно. До ответа Абрамова решительных действий не предпринимайте. Предупредите Слащёва.
После того, как прошёл «отбой», генерал вызвал новый номер.
— Слащёв у аппарата!
— Здравствуйте, Яков Александрович! Это Бонч-Бруевич.
— Слушаю!
Бонч-Бруевич на миг растерялся, потом до него дошло.
— Вам неудобно говорить?
— Так точно!
— Тогда говорить буду я, а вы слушайте. Петропавловская крепость уже около часа передаёт штормовое предупреждение. Понимаете?
— Да!
— А некоторое время назад была предпринята попытка передать с антенны Генерального штаба следующее сообщение… — Бонч-Бруевич зачитал Слащёву приказ Троцкого. — Всё, как и предсказывал Абрамов. Я это сообщение пока придержал, а в адрес Абрамова только что отправил радиограмму. Надеюсь, что он ответит быстро. Пока будем тянуть время. Вы с нами?
— Так точно! Будет исполнено!
Командующий войсками Петроградского гарнизона генерал-майор Слащёв положил трубку. Повернулся к офицеру из окружения Тухачевского, который уже давно «пасся» у него в кабинете и всё время телефонного разговора держал руку в районе кобуры.
— Всё в порядке, полковник! — Слащёв заставил себя улыбнуться непринуждённо. — Генеральный штаб подтвердил приказ наркома. По гарнизону незамедлительно будет объявлена тревога!
Район учений войск Центрального военного округа
Сталин встретил Абрамова недовольным ворчанием:
— Товарищ Абрамов, долго мне ещё сидеть в этой душегубке?
В купе командующего Центральным военным округом действительно было душно. Стояла середина июля, и от дневного зноя не спасало даже то, что штабной поезд был загнан в тупик, с двух сторон затенённый кронами растущих по обе стороны колеи деревьев.
— Собирайтесь, Иосиф Виссарионович! — решительно сказал Абрамов. — Будем переселять вас в палатку. Сохранять далее ваше пребывание в тайне, я думаю, больше не имеет смысла!
