В крупный фильтрационный лагерь, который острословы при моём штабе окрестили «Чистилище», я прибыл в сопровождении Турани.
Промозглое весеннее утро, пустынный плац, унылые бараки, из которых то и дело доносились невнятные звуки, издаваемые одновременно сотнями мужских глоток.
— Что тут у вас происходит? — спросил я у коменданта лагеря после того, как принял рапорт.
— Утренний намаз, товарищ командующий! — доложил тот.
Я кинул взгляд на Турани, тот оставался невозмутим. Ну, ну…
Уже к середине дня мне страшно захотелось отсюда уехать. И дело совсем не в том, что в лагере творились какие-то безобразия. Нет. Распорядок дня соблюдался строго в соответствии со мною же утверждённым планом. Просто вид дикой причудливо одетой орды отвращал от любой мысли о возможности создания на её основе полноценного воинского подразделения.
Осмотр лагеря закончили кухней. Оценили уровень приготавливаемой пищи — вполне сносно, — но предложение остаться отобедать отклонили категорически. Если быть более точным — отклонил я, сославшись на нехватку времени.
Уже за воротами лагеря Турани, сидевший рядом со мной на заднем сидении, спросил: — Ты разве ожидал увидеть что-то иное?
К сведению: мы давно перешли на «ты».
— С чего ты взял? — сделал я неуклюжую попытку соскочить с неприятной для меня темы.
— Когда б ты мог видеть себя со стороны, то не задал бы сейчас этого вопроса, — ответил Турани.
Чёрт! Неужели моё недовольство было выражено столь явно? А я ведь старался не подавать виду.
— Не волнуйся, — как бы прочитал мои мысли Турани. — Тебе вполне удалось остаться в рамках. Ведь никакого разноса ты никому не учинил. Что до кислого вида, так он вполне приличествует твоему положению. Так что будь спокоен: твоё разочарование было очевидно только мне!
— Спасибо, утешил! — буркнул я и отвернулся от соседа, надеясь, что он от меня отстанет. Не тут-то было!
— Ещё нет. — Эта непонятая мной фраза заставила меня повернуть голову в сторону Турани. Он лукаво улыбался. — Я имею в виду, что утешение для тебя ещё не наступило. Но я постараюсь это исправить. Если я, конечно, правильно понял, что тебя встревожило. Ты увидел толпу, орду, дикую и непонятную в плане её армейской будущности, так?
Я не ответил. Сидел, поджав губы и глядя прямо перед собой.
— А я, — продолжил Турани, — видел соплеменников, растерянных и напуганных новыми для себя обстоятельствами. И что же мы имеем? Верхи готовы командовать, но не знают, кем и как. Низы — раз согласились служить добровольно — готовы подчиняться, но тоже не знают, как. Возникает извечный русский вопрос: что делать?
