1
— Валерик, пошли.
Андрей вышел из блиндажа. Слегка раздвинув ноги, стал у молодой сосны. Он смотрел из-под ладони вверх и жмурился: сухое полуденное солнце било в глаза. Сосна пахла теплом солнца, и воздух был теплый. Будто и не приходили холодные, зябкие ночи. Он опустил голову и разомкнул веки. На земле лежал спокойный свет сентябрьского неба.
Андрей притронулся к пилотке, как бы проверяя, на месте ли, зажал в руке ремень автомата, висевшего на груди, поправил бинокль на ремешке, планшет на боку. Можно идти.
— Валерик! — «Чего замешкался парень?»
— А я вот он, товарищ лейтенант, — выскочил Валерик из блиндажа.
Проворный, живой, ни на минуту не отходил он от командира. По взгляду, по жесту улавливал его желания и с пылкой ребячьей готовностью бросался выполнять их. А тут, как назло, завозился: пилотку не сразу отыскал.
— Я вот он, товарищ лейтенант.
— Пошли.
— Ага.
Валерик улыбнулся. Он улыбался всему. Война этому его не учила. Он улыбался от радости, откровенной и ясной, что идет вот с лейтенантом, что воздух пахнет водой и нагретым песком, что скоро наступит вечер, а завтра снова будет день и будет вечер… Он шел и улыбался. «У него это как из земли трава», — почти с завистью подумал Андрей. Во всем облике, в глазах, в улыбке виделось еще не кончившееся детство. Слишком верил он, Валерик, что жизнь обязательно удачлива и еще многое ему даст, что все плохое не надолго, а хорошее возле. Андрей попробовал представить на еще слабом лице Валерика складки в уголках по-детски припухлых губ, морщины на гладком лбу, рубцы от крыльев вздернутого носа до подбородка с озорной ямочкой посередине, — не получалось.
Шли вдоль извилистой линии траншеи. Солнце и ветер высушили бруствер, он кое-где осыпался, выложенный на нем дерн тоже подсох и завял, как бы постарел. «А хорошо, траншея», — довольно смотрел Андрей перед собой. Дело приказал ему комбат — рыть траншеи, когда начали окапываться здесь. Окопная ячейка, конечно, укрытие, да боец в нем один на один со своим страхом, неуверенностью и со всякой другой чертовщиной. А в траншее не так страшно солдату, сознание, что все тут — локоть почувствовать можно, ободряет. «Рой траншею», — сказал комбат. «И верно, траншея — хорошо», продолжал Андрей смотреть на неровную узкую линию рва с бруствером, поворачивавшую чуть в сторону.
— Давай, давай, — поторапливал Андрей, хоть Валерик ступал не отставая. Просто он выражал свое нетерпение. Его срочно вызвали на командный пункт батальона.
