С плеч будто камень свалился. Стало легче дышать. Больше мы не ходили по дворику кругами строем, хотя неоднократно слышали, как это заставляли делать соседей. Дифференцированный подход сохранился, но стал утонченнее.
Интересно наблюдать, как в условиях роста властных полномочий меняются рядовые исполнители. Из вежливых и добродушных некоторые становились откровенными скотами. Как, например, парочка, запомнившаяся всем: Вася и Лягушка. Последний однажды выцепил меня на продол к маскам только потому, что я не встал при открытии дверей. Поставили на растяжку, обступили гурьбой. Жаба врезал по ноге так, что я чуть устоял. Было видно, что эти двое хотят доказать маскам, что они тоже «крутые пацаны». Лошьё печальное, уже через месяц ходили по струнке. Были и те, кто не ступил на тропу оскотинивания, остались людьми. Но всё равно нужно понимать, что шестёрка есть шестёрка. Эти, самые порядочные, всё равно должны выполнять приказы. Пускай они сами и не проводили экзекуций, но при этом вели нас к тем, кто проводил. Проблема не в людях, проблема в системе, что позволяет творить беспредел.
Саню и Кирилла осудили. Молчанов отхватил трёшку, а Кирилл либо «химию»[19], либо условно: в камеру он уже не вернулся. Нас это даже немного отрезвило: оказывается, у этой подводной лодки есть выход. Что примечательно: ни тот, ни другой так и не получили возможности встретиться с адвокатом.
Примерно тогда же мы узнали, что Михалевич – один из «декабристов» – заявил о пытках в «американке» и дал деру в Чехию. С удивлением прочитали (нам стали приносить «БелГазету»!), что этот ход вызвал некоторую критику в его адрес. Видимо, кто-то не понимает, что жизнь политбеженца не сахар. Чужая страна, чужие люди и надежда вернуться только одна: смена режима. Каждый день мы загибались в этом аду и неизвестно, до чего бы дошло, если бы не этот его самоотверженный поступок. За это спасибо от многих узников красного дома того времени!
Была назначена прокурорская проверка, правда, липовая.
Однако, на тот момент меня больше волновали другие новости, просочившиеся, несмотря на почти полную изоляцию. Все эти месяцы меня терзали мысли о моих друзьях. Смог ли укрыться Дима, как держатся Саша и Коля (с Молчановым я послал им на «Володарку»[20] устное сообщение), и что будет делать Денис. Если все другие, кто дал показания, были для меня людьми посредственными, то с этим человеком ситуация была принципиально иной. Давным-давно мы познакомились на панк-сэйшне и сразу же попали в крупную передрягу с фашистами: за срыв концерта Toro Bravo мы ответили прямо на октябрьской площади Минска силой в 150 человек. В те годы (конец 90-х – начало 2000-х) рождалась некоммерческая музыкальная сцена – D.I.Y.
