И тут замечаю, что внизу, обхватив штырь рукой, оставляя за собой кровавый шлейф, опускается на дно ЧЕЛОВЕЧЕСКАЯ ФИГУРА! В три гребка подплываю к ней, хватаю за локоть, и фигура поворачивается лицом вверх. ЭТО Я!
Я кричу, выпуская последние пузыри воздуха…
И просыпаюсь оттого, что друг шлепает меня мокрой ладонью по щекам. Мелкие брызги падают на лицо. Открываю глаза, щурясь от вечернего солнца.
— Долго еще валяться думаешь? Солнечный удар схватишь!
Далеко впереди, посреди воды торчит конец полуострова. В этом ракурсе он похож на смуглую голову, увенчанную короной готического особняка, позади которого висит над горизонтом диск солнца.
— Вставай! Ты обещал, что сегодня нырнешь по-людски.
Все-таки у моего учителя явные задатки лидера. Обычно просыпаюсь долго, как всплывающая со дна подводная лодка, а тут пришел в себя в доли секунды.
Когда друг выбирается наверх, показав в очередной раз высший пилотаж прыжка, мне становится не по себе: это точный повтор кадра из недавнего кошмара! Потом вспоминаю, что мы прыгали всю первую половину дня, и я видел все это еще до того, как уснул.
— Все, давай ты. — Я разбегаюсь. — Стой!
Падаю от неожиданности, переворачиваюсь на спину. Нет, больше я с ним сюда не поеду!
Он нависает надо мной.
— Думаешь, я не вижу? Хочешь опять солдатиком сигануть? Хватит! Или ныряй, как человек, или я собираю вещички, и спи здесь хоть до старости!
— Ладно! — Поднимаюсь и снова иду разбегаться. — Будет тебе «как человек»!
Эх, семи смертям не бывать…
Подбегаю к обрыву и отталкиваюсь ногами, когда вытянутые над головой руки оказываются нацеленными на воду.
Как, оказывается, это хорошо! Только очень быстро.
Вхожу в воду… и тупой удар настигает макушку. Слышу, как трещат кости черепа. Тело по инерции складывается, я начинаю тонуть, хватаясь из последних сил за скользкий толстый холодный штырь, торчащий из озерного дна. Открываю глаза и вижу, как на фоне искривленного толщей воды неба расплывается облако крови. МОЕЙ КРОВИ! Руки разжимаются, вода стремительно холодеет по мере погружения. Вокруг темнеет, я кричу и слышу свой крик, искаженный, как трубный глас.
И просыпаюсь в палатке. Надо мной откинутый клапан крыши, затянутый москитной сеткой, а за ним — прямоугольник ночного неба с россыпью звезд. Мириады комаров поют снаружи. Кажется, вода до сих пор заполняет мне глотку. Откашливаюсь и понимаю: только что, во сне, чуть не захлебнулся собственной слюной. Ну, дела!
Жена просыпается.