— Директрису школы № 3 мне! Я сказала — срочно!..
Она ушла в свой рабочий кабинет и закрыла за собой дверь, чтобы никто ей не мешал. Вернулась с горящими от негодования глазами и толстыми щёками, покрытыми красными пятнами.
— Я как сердцем чуяла — не хотела голосовать за эту президентшу. Что-то у ней было поганенькое в улыбочке, и вся из себя вертлявая какая-то. Ну чистая извращенка!
— Ну ты уж слишком круто берёшь, дорогая, — робко возразила маленькая мама.
— Нет, ты только представь себе — она принимает на службу в администрацию президентши брутальных монстров!
У маленькой мамы от страха округлились глаза. Она даже закрыла лицо подолом фартука, чтобы не видеть всего ужаса неприглядной реальности жизни.
Большая мама грузно плюхнулась в кресло и нажала кнопку дистанционного пульта, чтобы выключить телевизор, где шла передача о том, как храбрая президентша обновлённой России парит на флаере в небе в стае прекрасных генетически модифицированных лебёдок, которые откладывают самооплодотворяющиеся яйца, сами высиживают птенцов и в одиночку ставят юных лебёдок на крыло.
— Вот сука! А я-то, дура, принимала её за перспективную политикессу. Если в самом сердце страны, в Кремле, поселился, разврат — держава обречена на гибель. Подумать страшно — в администрации президентши сидит на ответственной должности брутальный монстр! Это же до какого нравственного беспутства нужно опуститься, чтобы заседать за одним столом с диким зверем с генетической сексуальной ориентацией насильника… Ладно, мать, — сказала большая мама маленькой. — Корми дочку, а я ещё поработаю у себя в кабинете. Меня не беспокоить!
— Любимая, ты потеряла аппетит от расстройства чувств?
— Закрой дверь, дура! Дай мне побыть одной.
Большая мама прошла в свой рабочий кабинет, открыла бар, плюхнула в пузатый бокал коньяку и одним глотком ахнула все двести граммов без закуски. Успокоилась и села в кресло за огромный письменный стол, заваленный бумагами. У депутатши облдумы всегда работы невпроворот. Дела государственной важности не терпят отлагательства.
* * *
За ужином дочка ни с того ни с сего завела речь о собаке:
— Мамуси, нашей старушке колли уже девятнадцать лет. Она вот-вот подохнет.
— Хочешь завести щеночка, солнышко? — ласково улыбнулась маленькая мама. — А бедную суку давно пора усыпить у ветеринара.
— А можно мне завести… этого самого… ну, как его там… — хитренько прищурилась Василиса и опустила глаза, щёки её зарделись румянцем.
