III
Беженской процедуре Абдуллы и Мадины суждено было растянуться на долгие годы. Девять лет находились они на общественном довольствии, в положении неприкаянных жителей Королевства Бельгии без права на работу. Абсурд их статуса «временно допущенных к проживанию» казался им полным и непреодолимым. Папка с шестизначным номером перемещалась из одного департамента в другой. Несколько раз им приходили заказные письма с приказами покинуть территорию Бельгии за подписью каких-то адъютантов.
Каждый раз бесплатный адвокат отсылал в ответ заранее заготовленные многостраничные апелляции. При виде почтальона, подходящего к их дому, они испытывали болезненный страх. Последний отказ, после которого апеллировать было не принято, они получили в солнечный мартовский день 20.. года. За широким окном, покрытым пыльными разводами дождевых капель, появился почтальон с жидкими и длинными усами под кастрюльной фуражкой с сине-красной полосой. Он приставил свой велосипед к стене дома между парадной дверью и окном. Раздался резкий звонок в дверь. Абдулла вздрогнул всем телом и бросился, как ему показалось, с небольшим опозданием к двери. Расписавшись в получении заказного письма, он вошёл обратно в дом, распечатал конверт, достал из него скреплённую стопку листков и передал их в руки жены. Та присела на диван рядом с четырнадцатилетней дочкой, обе склонили головы над письмом. Те же волнистые каштановые волосы, та же ровная спина, то же имя: Мадина. Лучшая ученица греческо-латинского направления всматривалась в вычурный многостраничный текст с понятными по отдельности словами, но лишёнными всякого смысла предложениями и абзацами. Тем временем Абдулла нервно мял упругими пальцами конверт и вдруг достал из него голубой вкладыш. На вкладыше было написано: «Адреса организаций, помогающих уехать назад в ваше отечество». Дочка, тихая, задумчивая, не носившая мусульманского платка красавица, похожая в своём строгом школьном платье со сборками на испанскую сеньориту, принялась плакать, тихо сотрясая головой. Жена Абдуллы, которую скорее можно было принять за старшую сестру, чем за мать, гладила рукой собранные для школы в гладкий хвост волосы Мадины. Абдулла смотрел в упор на отпечатки пальцев на стекле микроволновой печи, которую он так тщательно вымыл изнутри перед недавним переездом из одного съёмного дома в другой. Сколько их было, этих переездов, — шесть, семь? Стол, стулья, просиженный, потемневший от старости диван, кухонная утварь — всё куплено в комиссионном магазине «Круговорот». На столе стояла фруктовая ваза с обнесёнными белой порошковой плесенью мандаринами и гниющими коричневыми грушами. В зеркале над столом он увидел свои напряжённые печальные глаза, заметно поседевшие виски. Ехать назад домой без денег, прожив почти десять лет в богатой, благотворительной и терпимой Западной Европе, — он заранее примерял на себя это унижение, которое ему придётся пережить.
