Трэггану кивнул.
— Я сразу заподозрил неладное, — продолжал Мейчон, — но остальные… Они уже прикидывали в уме размер вознаграждения. Я сказал, что надо отбиваться от горцев, пока люди Холкма не придут в себя, а Игшпрод пусть использует свою магию, чтобы поставить их побыстрее на ноги. Да… Глупый и наивный… Короче, или так получилось, или Игшпрод все заранее продумал и договорился. Но один из моих бойцов, вряд ли ты его помнишь по имени, да и я забыл, лишь рожа его перед глазами стоит… Короче, он воткнул мне в спину кинжал, слева, в сердце. И я упал.
Заметив, что Трэггану хочет что-то сказать, Мейчон опередил его:
— Ты, наверное, помнишь, я тебя рассказывал, что мой отец выходец с Гапполуха? У меня сердце с правой стороны.
— Я помню, что ты левша, но то, что ты гапполушец, я не знал. Да ты совсем и не похож на гапполушца!
Действительно, Мейчон ни капли не напоминал низкорослых, круглолицых обитателей холодного материка, у которых под невероятно большими бровями были совсем узенькие глаза — чтобы ветер не выжег.
— Так мать-то у меня из Велинойса — вот я в нее и уродился, — пояснил Мейчон. — А сердце справа — от отца, что ж тут поделаешь.
— Не знал, не знал, — повторил Трэггану.
— Вот и Игшпрод не знал. Я понял, что мне их не остановить и прикинулся мертвым. Игшпрод и остальные вернулись в лагерь Холкма и вскоре прошли мимо меня с сундуками. Я так и лежал бездвижный все это время, хотя был в сознании. Когда они миновали меня, я через боль вернулся на стоянку. Наверное, Игшпрод использовал магию или подбросил что-нибудь в общий котел — иначе как бы все так вышло? Все были словно тряпочные, лишь мычали бессмысленно. А горцы действительно приближались — я успел покинуть стоянку в последние секунды, так и не приведя в чувство никого из итсевдцев. Я взвалил на плечи Холкма и ушел. Я скрывался за скалой, я не уходил. Я видел как жестоки горцы, я смотрел. Я повидал сражений на своем веку, но такого я не видел никогда… И лучше не рассказывать.
— А потом?
— Через какое-то время Холкм отошел от дурмана. Эти часы словно выпали у него из памяти — точно как от дурманящих слив. Когда я рассказал ему о подлости Игшпрода и о гибели его бойцов, он долго молчал. Потом мы пошли, собрали погибших вместе и до самого вечера закидывали могилу камнями. Там же переночевали, спина к спине, и утром завершили работу. Мы уже собирались идти в долину, Холкм попросил его оставить наедине у каменного холма над погибшими. Я пошел по тропе, долго ждал. Потом вернулся. Холкм пронзил себе мечом сердце и лежал у могилы своего отряда.
