— И что же вы увидели? — голос сына Эфрема не предвещал ничего хорошего тому, кто воскресит из небытия призрак принцессы Д'Алви.
— На бушприте вражеского флагмана установлен штандарт Лучар.
— Значит, она все-таки жива!
Файр выдохнул эту фразу одними губами, замер на мгновение и неожиданно обрушил на дверь удар ладони со скрюченными пальцами. Брызнули деревянные осколки, один из ногтей сломался, но тиран, словно бы не почувствовав боли, пробормотал:
— Нет, вы не испортили мне удовольствие! Вы доставили мне большее! Немедленно за мной!
И он устремился из пыточной палаты, посасывая пораненный палец.
Адмирал перевел дух и поспешил следом за своим повелителем. Два других офицера, несказанно довольные тем, что им не пришлось ни разу открыть рты, топали за ним по винтовой лестнице, стараясь не наступить на капельки крови, что сочилась из поврежденного монаршего пальца и падала на камни.
Командир гвардии замешкался и дернул за плечо коменданта:
— Ты готов к отражению штурма? Только честно, сейчас не до интриг, наши с тобой головы висят на волоске.
Тот испуганно затряс головой и прошипел:
— Да ты же сам все знаешь! Лучшие полки остались прикрывать западную и северную границы, откуда ожидалось наступление метсов. До них — несколько дней, а то и неделя, по раскисшим-то дорогам! А позавчера кавалерия на хопперах и му'аманские части ускоренным маршем ушли на юг, в Калинну, где начались нешуточные волнения. Гарнизон небоеспособен!
— У меня тоже несладко, — пробормотал гвардеец.
— После разгрома, учиненного метсами покойному Эфрему, да смилостивятся над ним Вечные Небеса, панцирную пехоту пришлось набирать едва ли не заново. Полторы тысячи новобранцев да сотня ветеранов — вот все, что у меня есть.
— Значит…
— Значит, следует добиться, чтобы флот вышел в море и попытался отогнать мятежников.
— Но это же сущее самоубийство!.. — возмутился комендант. — Адмирал не столь давно говорил мне, что Файр рассорился с корсарами, и те ушли из наших гаваней. А корабли королевского флота большей частью вытащены на берег, и рабы чистят днища от ракушек.
— Плевать, — резонно возразил гвардеец. — Пусть первой полетит голова нашего толстячка. А там, глядишь, все образуется — подойдут войска с границ, да и Лучар вряд ли захочет устраивать бойню. Пойдут переговоры…
В это время они догнали адмирала и короля и благоразумно умолкли.
Файр вылетел на смотровую площадку башни, словно Красная Птица, предвестник кровавой битвы из легенд Чизпека. За ним на свежий воздух выбрались офицеры, лица которых раскраснелись от быстрой ходьбы по лестнице.
