— Рыцарь Сэмуэл Куртуанский тяжело ранен, но жив, у остальных раны терпимые.
Двое оруженосцев погибли.
— Сейчас каждый из вас — и благородный рыцарь и последний слуга — покажет мне свою кровь. Либо на ране, если таковая есть, либо чиркнет кинжалом по пальцу. Я не знаю силы кукловода и не могу отрицать возможность, что кто-то из вас — грязевая кукла, принявшая чужое обличье. Я должен думать о безопасности принцессы. Рыцарь Блекгарт, — распорядился граф, — у вас хлещет кровь по лицу, вставайте мне за спину. Покажите мне рану Сэмуэла.
Рыцари, может и оскорбились в душе графским подозрением, но все же понимали, что он прав. Каждый по очереди — рыцари, разумеется, первыми — приближались к нему, сдергивали рукавицу с левой руки и проводили кинжалом, показывая кровь.
Когда все рыцари оказались за графом они с интересом взирали на оруженосцев и слуг — горе тому, у кого не пошла бы алая человечья кровь!
Но — обошлось. Лишь табун лошадей, да большая лужа жидкой, неприятной на вид, но совершенно не пахливой грязи разлилась посередь дороги.
— Я отправляюсь вперед, — сообщил граф. — Со мной поедет лишь рыцарь Блекгарт и наши оруженосцы. Рыцарь Лайон, вы встанете на время моего отсутствия во главе отряда. Пусть священники сотворят молитвы над этой грязью, на всякий случай.
Хотя я считаю, что она неопасна, но все же… Повозки орнеев — не грабить.
Поставить в обоз, определить кучеров. И с прежней скоростью двигайтесь вперед.
Когда стемнеет, ставьте шатры.
Рыцарь Лайон явно хотел спросить у посла, куда и зачем он собирается, но сдержался. Было бы важно ему знать — граф сам бы сказал, а праздное любопытство рыцарю не к лицу.
Лайон кивнул в знак согласия и принялся отдавать необходимые распоряжения.
— Вперед, сынок, надо торопиться! — сказал граф и, брезгливо поморщившись, направил коня в огромную лузу грязи, совсем недавно бывшей опасными врагами.
Граф что-то высматривал в ней и наконец показал пальцем:
— Поднимите мой кинжал, он дорог мне как память.
Юный оруженосец графа, расстроенный что не оказалось среди монстров всего лишь одного с человечьей кровью, а то бы он наверняка пленил бы его и сейчас бы был со шпорами, быстро спрыгнул в грязь и вытащил графский кинжал.
Но граф, заметив что-то блеснувшее в грязи, сам спрыгнул, не страшась испачкать сапоги и вытащил из лужи что-то маленькое. Бережно потер о край плаща и спрятал.
Вновь вскочил в седло.
Оказавшись на сухой дороге, граф пришпорил коня и помчался вперед, словно от этого зависела его жизнь.
