Ракета все еще тлела в шедусе, озаряя грудную клетку мутанта лиловым светом, и от трупа исходило зловоние горящей плоти.
Я вытащил из армейского рюкзака репшнур и стал привязывать его к скобе в колодце.
Здесь все было покрытой той же известковой пылью; она попадала в убежище так же, как и я, через вентиляционные колодцы, взломанные шедусами. Пыль лежала повсюду: на полу (испещренная трехпалыми отпечатками шедусов), на разбитых мониторах системы климат-контроля, на поворотных механизмах герметичных дверей, на толстых гидравлических кабелях и на все еще работающих плафонах дневного света… Неоновые трубки громко гудели и то и дело гасли, а с третьего уровня были и вовсе разбиты вдребезги.
Когда под ногами захрустело битое стекло, я достал и согнул до хруста химический осветитель. В призрачном голубом свете я проверил содержимое рюкзака. У меня оставалось метров десять репшнура и четыре осветителя из тех, что я нашел в первом убежище, таблетки для дезинфекции воды, плоскогубцы, ломик, галогенный фонарь и счетчик Гейгера со склада второго убежища, сухой паек из армейского рундука Авигдора, ракетница с одним патроном оттуда же. Негусто. И непохоже, что в этом подземелье найдется что-то полезное… Слишком уж все здесь запущено, заброшено и разгромлено.
На всякий случай я включил счетчик Гейгера. Он сразу тревожно затрещал: фоновая радиация была на два порядка выше нормы. Странно… Что эти ублюдки сюда притащили?
Ублюдки напомнили о себе глухим клекотом и стенаниями где-то совсем рядом. Чертыхнувшись, я быстро нырнул в ближайшую дверь. Шедусы тупы и неповоротливы; их присутствие проще всего переждать, но мне как-то не хотелось ловить лишние рентгены…
Комнатка, в которой я прятался, была обставлена по-спартански: койка, стол, стул и стенной шкаф. Я поднял осветитель повыше и огляделся. На продавленной койке мирно лежал скелет в истлевшем комбинезоне. На стене над койкой висела, прижатая магнитом, выцветшая открытка с горным пейзажем Шангри-Ла, а на столе лежали стопки книг.
За дверью раздались клекот и гортанное пощелкивание шедуса. Не обращая на него внимания, я полистал книги. Какая-то техническая документация, рукописный журнал и томик стихов. Все на незнакомом мне языке, буквы похожи на червячков. Я сгреб книги в рюкзак. Старик будет доволен.
Шедус за дверью стих — видимо, поковылял дальше. Я собрался было уходить, но решил забрать открытку. И тут я это и услышал: тоненький, как комариный писк, детский плач. Он доносился из-за стены, на которой висела открытка.
