Схема была проста до гениальности: тхебесская разведка «Дхути» передавала через меня огромные суммы наличности для поддержки повстанческой армии Итцкоатля, а я, благодаря торговому дому «Хастур и сыновья», перекачивал десять процентов себе в карман, впрочем, не особенно торопясь перечислять остальные девяносто братьям Халиду и Малику. Были у меня определенные прогнозы касательно будущего всего Ирама и Хастуридов в частности…
От брокеров я поехал в свой любимый ресторанчик на бульваре Орхидей, где обычно обедал за столиком в углу открытой террасы. Сегодня я выбрал порцию рулетов-энчиладос с красным перцем и гуакамоле, лепешки-кейсадильос с авокадо в сальсе, а на сладкое — крошечные пирожки эмпанадиты, и распил полбутылки черного, очень терпкого карменера.
Перила террасы были обвиты диким виноградом, столики покрыты белоснежными скатертями, а из зала ресторана доносилась негромкая гитарная мелодия. По бульвару Орхидей прохаживались мулаточки, не слишком обремененные одеждой, священники, взопревшие в своих черных сутанах, рыцари Монсальвата в начищенных кирасах, носильщики в широкополых сомбреро, лоточники, продававшие буррито и апельсиновый сок со льдом, мальчишки со щетками для обуви, готовые навести глянец на сапоги благородных донов всего за пару медяков… Даже не верилось, что через час, когда солнце поднимется в зенит и выпалит с улиц Астлана последние остатки утренней свежести, бульвар полностью опустеет, и тогда наступит священное время сиесты.
Я заказал чашечку горячего шоколада со специями и принялся раскуривать тонкую панателлу, когда мой обед был безнадежно испорчен появлением Ипусета.
— Здравствуйте, дон Ботадеус, — сказал он, без приглашения присаживаясь на плетеный стул.
Пресс-атташе посольства Тхебеса в Астлане был плюгавеньким, подловатым и туповатым человечком с глазками навыкате и заискивающим голоском. Это, однако, не мешало ему быть резидентом «Дхути» и главным источником денег для армии Итцкоатля.
— И вам того же, Ипусет, — сказал я и выдохнул ему в лицо облако ароматного дыма.
У шпиона заслезились глаза, и он судорожно закашлялся, умудряясь при этом сохранять подобострастную улыбочку.
— Как продвигаются дела у миссии Тифарета? Надеюсь, пожертвования благородных людей достигают своей цели, и крестьяне Теспайоканы будут спасены от голодной смерти?
— Я доставил деньги, если вас это интересует, — поморщившись, сказал я.
— Отрадно слышать, — сказал тхебессец. — Я знал, что могу на вас рассчитывать.
