Так отвечу я или нет?!
От меня до телефона было каких-то десять шагов. Впрочем, нет. Восемь. Или даже семь. Всего-навсего. А обратно — и того меньше…
Это были самые трудные шаги в моей жизни. Тяжелее всего было отклеиться от стенки. Уже сделав первый шаг, я услышал, как заворочались зубчатые колеса и стенка стронулась с места, двигаясь вслед за мной…
До телефона я добрался одним прыжком.
В трубке, сквозь шорох и шипение помех, прозвучал голос. Очень тихий голос. Он сказал одну фразу, но я не понял ее. Я положил трубку и услышал тишину. Пылинки дрожали в солнечных лучах. Я обернулся и прижался спиной к стене. Это было как во сне: за окном медленно садилось солнце.
Я сполз по стенке вниз и закрыл глаза.
Не знаю, сколько я так просидел. Когда я очнулся, было уже темно. Я больше не видел ни стен, ни потолка. Только лиловый прямоугольник вечернего неба в окне. Казалось, протяни я руку — и я смогу дотронуться до этого мягкого, бархатного неба…
Голова побаливала, а во рту был привкус железа. Я зажмурился, стиснув веки, и перед глазами вспыхнули радужные круги. Я пошевелился. Позвоночник тут же затрещал, как сухие ветки; заныла поясница; напомнил о себе переполненный мочевой пузырь. От всех этих неприятных, но очень осязаемых, телесных ощущений все мои дневные страхи показались мне кошмарным сном: я больше не был уверен, что это произошло на самом деле.
Ночь успокоила меня. Тишина и темнота вернули меня к реальности. Еще бы: ведь я так привык к ним за годы своей «совиной» жизни. Темнота, тишина и одиночество. Три составляющих реального мира. Моего реального мира. А все прочее — от лукавого…
С кряхтением и стонами я оторвал задницу от пола и попытался встать. Сейчас выберусь на кухню, ополосну заспанную физиономию холодной водой, сварю себе кофе…
Удар был резким и сильным. Голова загудела, как колокол, и перед глазами снова вспыхнули круги, только в этот раз они были ярко-белые, как молоко, но под этой ослепительной белизной угадывались набрякшие желтые пятна… Потом пришла боль.
Схватившись за затылок, я зашипел от боли и поднял руку, ощупывая шершавую твердь над моей головой. Это был потолок. А справа, на расстоянии вытянутой руки была стена. Та, до которой раньше было метра три…
Не знаю, почему я решил, что надо обязательно дотрагиваться до стен, чтобы остановить те гигантские шестерни. Откуда пришла ко мне эта мысль — держать стены, готовые сомкнуться… А на самом-то деле, достаточно было просто смотреть — смотреть и видеть, ведь мир уменьшается только тогда, когда ты от него отвернешься… Я так и не понял этого. Я уснул. Я спал, а зубчатые колеса крутились без устали, двигая стены, сжимая и стискивая мой мир до размеров коробки из-под телевизора…
