Положив бурдюки среди пировавших, виночерпий обходил всех с полной чашей.
Пропустив под черные усы две-три чаши, Кероглу взглянул на ашуга Джунуна.
Рассказывают, что, когда Кероглу смотрел так, ашугу Джунуну не нужны были напоминания. Тотчас, взяв в руки трехструнный саз, он вышел на середину.
Прижав к груди саз и спев две-три песни, ашуг Джунун повернулся лицом к Кероглу. Со всех сторон грянули одобрительные возгласы. Взыграло сердце Кероглу, но, когда он протянул руку к чаше с вином, Нигяр-ханум тяжко вздохнула. Кероглу так и остался с чашей в руке, обернулся и взглянул на сидевшую рядом с ним Нигяр-ханум. Видит, она такая печальная, что и передать нельзя. Черные брови сдвинуты, глаза полны слез, — такое с ней, что только тронь — и она разрыдается.
— Почему ты так печальна, Нигяр-ханум? — спросил Кероглу.
Нигяр-ханум не ответила. Кероглу спросил снова. Слезы застлали голубые глаза Нигяр-ханум и скатились по розовым щекам. Кероглу отставил полную чашу.
Удальцы очень любили Нигяр-ханум, взяло их сомнение, — может быть, Кероглу обидел ее. И они поднялись со своих мест.
— Нигяр-ханум, ничего не скрывай от нас. Ведь не мертвы мы, чтобы спокойно видеть как ты горюешь?
У Нигяр-ханум еще больше защемило сердце, повернулась она лицом к Кероглу и сказала:
Как выразить мою печаль и горе?
Наверное, такого слова нет.
От тяжких вздохов иссушилось сердце.
Кто помнит обо мне? Такого нет.
Как мне следить за домом в Ченлибеле?
Мороз пробрался в душу не к тебе ли?
И из пустой и пыльной колыбели
Ребячьего смешного зова нет.
В предгорьях снег, меня страшат морозы,
Ко мне шипами обернулись розы,
Проходят дни — их круто солят слезы,
А человека мне родного нет.
Оплачете меня, — что в этом проку?
В тоску, как в саван, облеклась до сроку.
Но отомстить за эту рану року —
Средь вас такого удалого нет.
О, Кероглу, ты смел, могуч и зорок,
Ты запер от любых пришельцев горы,
Найди мне средство верное от горя…
Но средства от несчастья злого нет.
Твоих игидов битва ждет большая,
Уедешь ты, останусь вновь одна я.
Уйдет садовник — чахнет сад, сгорая,
А для увядшей розы крова нет.
На каждом склоне роза тут ютится.
Увянут розы — кто на них польстится?
Есть под крылом птенец у каждой птицы,
А у злосчастной дорогого нет.
Ты кликнешь клич — поднимешь пехлеванов,
Дань соберешь и с ханов, и с султанов,
Никто из крепких не уйдет капканов,
Таких отважных и суровых нет.
Любое горе на меня нагрянет,
Бесплодие меня смертельно ранит,
Падет скала — и пыль весь свет затянет,
