Словом, удальцы — свое, Белли-Ахмед — свое.
В конце-концов увидели удальцы — нет, ничего не выпытают у упрямца. Повели его к Кероглу. Белли-Ахмед вручил ему весточку от Нигяр-ханум. Кероглу распечатал письмо и прочел, что писала султанская дочь.
Жизнь за тебя отдам я, Кероглу.
Пленит меча блистание меня:
Приди и увези, коль ты игид —
Измучили стенания меня.
На Ченлибеле доблестный герой,
Перед врагом, как муж, стоишь горой!
Верна я слову — буду век с тобой, —
Нет в мире постояннее меня.
Султана дочь — Нигяр — уже давно
Презрела шаха с ханом заодно.
Есть у меня желание одно:
Зови своей желанною меня
[31]Только Кероглу прочитал письмо, тотчас же призвал он Дели-Мехтера[32] и сказал:
— Оседлай Гырата, я должен ехать в Стамбул.
— Кероглу, где твой разум, что тебе делать в Стамбуле? — запротестовали воины. — Не знаешь разве, что паши жаждут твоей крови? Поедешь и пропадешь.
— Нет, — сказал Кероглу, — я должен ехать.
— Да скажи, наконец, — настаивали удальцы. — Почему ты должен ехать?
Кероглу прочел им письмо Нигяр. Выслушав его, Дели-Гасан повернулся к воинам и сказал:
— Разве может не ехать он после этакого письма? Такому молодцу, как наш Кероглу, как раз под пару будет такая розочка, как султанская дочь. Только, друг Кероглу, путь тебе предстоит трудный и опасный. Не езди один. Позволь и нам отправиться с тобой.
Тут Кероглу прижал к груди свой саз и сказал:
— Нет, Дели-Гасан!
К своей красавице, игид,
Один поедет он, один.
Чтоб враг был по заслугам бит,
Один поедет он, один.
И неприятеля сразит,
И край враждебный разорит,
И налетит, и сокрушит —
Один поедет он, один.
Он свой стальной надев доспех,
Пройдет дорогу без помех.
Храбрец, одолевая всех,
Один поедет он, один.
К Нигяр спешит он — не свернуть
Его с пути-пылает грудь.
В далекий путь, в далекий путь
Один поедет он, один.
Я, Кероглу, беру клинок,
Чтобы султана, что жесток,
Перед Гыратом гнать я смог —
Один поеду я, один.
И снова повторил то, что пропел под звуки саза:
— Мои отважные удальцы, за Нигяр-ханум отправлюсь я один. Вы оставайтесь. Охраняйте Ченлибель.
Оказав это, Кероглу поднялся. Отвага его пришлась по нраву Белли-Ахмеду.
— Кероглу! — сказал он. — Поверь глазу моему — только ты достоин Нигяр-ханум. Жаль, если девушка эта достанется кому-нибудь другому.
На голос любимой скорей отзовись.
Иди, Кероглу, спеши, Кероглу.
За милую — тоже отдать бы мне жизнь!
Иди, Кероглу, спеши, Кероглу!
Тирме
[33] у нее — небывалый цвет.
Как райская птица — прекрасней нет.
