— Давай-давай, старая! Уходи подобру-поздорову. Теперь это наш луг. И тебе тут с козой делать нечего! Паси её в другом месте! — Стас говорил торопливо, уже не сердясь, а только напуская на себя страшный вид. — Давай, мамаша, уходи от греха подальше!
Бабка Ганя смотрела на Стаса своими светлыми блёкло-голубыми глазами с материнской лаской и видела его нерешительность и напускную грубость.
— Как же, сынок? Мы ведь на этом лугу всю жизнь и пасли, и косили. Как же его могли продать кому-то? Кто ж право такое имеет? — спросила старуха с детской наивностью.
— Ты что, бабка, новых законов не знаешь? Ещё при Ельцине закон приняли о том, что землю можно продавать за деньги!
Стас хмурился и сердито выговаривал слова. Ему уже расхотелось спорить с этой старой женщиной.
— Как же? Неужели новая власть на такое паскудство могла пойти? Как же? Ведь не по-божески это. Земля только Господу Богу принадлежать может, чтобы народ на ней мог свободно трудиться. Неправильные законы твоя новая власть принимает, — бабка Ганя прониклась пафосом и без тени сомнения и всякой боязни продолжала разговор с охранником.
— Слушай, мамаша, ну уходи ты! И козу забирай поскорее, — Стас пытался уже по-хорошему уговорить старуху.
— Нет. Никуда я не уйду отсюда. Это мой луг! Я всю жизнь на нём коз пасу. Я здесь в войну чуть не погибла. Не уйду я никуда. Хоть стреляй в меня! И всё!
Бабка Ганя отвернулась от охранника, всем своим видом показывая, что разговор окончен. Коза продолжала мирно пастись, а старуха сидела на траве и спокойно наблюдала за своей питомицей.
Помявшись в нерешительности, Стас понуро пошёл назад к шефу, ожидая ругани и оскорблений за невыполненное задание.
7
Тогда, в тот год, во время оккупации, произошёл с Ганей очень неприятный случай…
Однажды, возвращаясь с луга от Люськи, вынырнула она из травы и выскочила на дорожку, ведущую на взгорочку к деревне. А навстречу ей — невесть откуда — неожиданно попался худой чернявый, как цыган, мужик в форме полицая и с немецкой винтовкой за спиной. Ей он был незнаком и раньше не встречался.
— Стой! — окликнул Ганю полицай. — Кто такая? Ганя не испугалась, могла чуть что снова нырнуть в высокую луговую травищу.
— Я Ганя из Самсоновки. Местная я, — ответила девочка.
Полицай подошёл к ней поближе и внимательно оглядел.
— Ганя? Что за имя такое?
— Ганна Панкратовна я. Папа мой, Панкрат Пантелеймонович, родом из Белоруссии, а назвал меня так в честь своей мамы, бабушки моей Ганны Алексеевны, — бойко, без запинки протараторила Ганя.
