— Простите, сэр, вы летите на Эшер?
Классический английский выговор и хрипловатый, словно высушенный жарким ветром прерий голос только дополнили нарисованный образ — и Хенкин опять не смог сдержать довольную улыбку.
— Да, на Эшер, как и все эти любители космической экзотики, — он кивнул в сторону проходивших мимо пассажиров.
— Дело в том… — «ковбой» замялся. — Просто на Эшере работает мой брат, Ричард Свифт.
— О-о-о, вы, случайно, не потомок знаменитого писателя Джонатана Свифта? — заинтересованно спросил Хенкин, гордившийся своими познаниями в старинной классической литературе.
— Нет… Я не знаю такого… — «ковбой» сбился и тут же заговорил торопливо, видимо опасаясь, что Хенкин уйдёт, не дослушав. — Не согласитесь ли вы, сэр, передать брату письмо? Он обязательно будет среди встречающих, и вы его непременно узнаете, потому что мы с ним похожи, как говорят моряки, словно две капли морской воды…
— Хорошо, ваша просьба меня нисколько не затруднит, — неожиданно для себя сразу согласился Хенкин. — Но что мне делать с письмом, если ваш брат всё-таки не встретит космолёт?
— О, даже не сомневайтесь — он непременно там будет!
Хенкин, которому крайне польстило обращение «сэр», положил конверт в портфель из кожи тэсской ящерицы, помахал рукой «ковбою» — и среди последней группы нарочито неторопливых, преисполненных своей значимости туристов прошёл через турникет. А дальше, вслед за длинноногой и миловидной служащей космопорта, — к поджидавшему макробусу.
Погрузившись в уютную невесомость пневмокресла, он попытался ощутить себя столь же беспечным туристом-снобом, как и все окружающие. С удовлетворением отметил, что пока это получалось. Ещё бы: ему давно не доводилось проводить время вот так, праздно — не утруждая себя решением какой-нибудь производственной проблемы или анализом уже принятого решения…
Вынырнув через шлюзовой переход из-под шатрового свода космовокзала — прямо под слепящее даже через поляризующий полупрозрачный пластик солнце, — макробус набрал скорость и бесшумно заскользил над красноватыми плитами бетонного поля. Пассажиры с любопытством взирали то на серую, с непроницаемо плотными тенями, поверхность Луны, то на голубой глобус Земли на беспросветно-чёрном небосклоне, то на возвышающийся над другими космолёт новой пассажирской серии «Геркулес».
«Словно колосс над пигмеями», — отметил про себя Хенкин, разглядывая космолёт.
Действительно, по сравнению с изящными серийными челноками и даже с массивными «грузовиками» размеры «Геркулеса» были просто потрясающими. Но главным достоинством новых космолётов было то, что они могли стартовать не только с Луны или с околопланетных орбит, но и непосредственно с поверхности любой планеты, включая Землю. Это, без всякого преувеличения, было последним словом космической техники уходящего двадцать первого века, и это была весомая заявка на лидерство фирмы «Круизкосмос».
