Екатерина ни разу не написала о Ермолове Гримму, во всяком случае, я не нашла упоминаний о нём в их длительной переписке.
О Ермолове настолько нечего писать, что я воспользуюсь случаем и расскажу о постоянном и верном адресате Екатерины — бароне Гримме. Фридрих Мельхиор Гримм приехал в Россию в первый раз в 1773 году вместе с ландграфиней Гессен-Дармштадтской и её дочерью, будущей женой (первой) Павла Натальей Алексеевной. Здесь же он познакомился с Екатериной, и она позвала барона к себе на службу. Тот не ответил ни «да», ни «нет» и начал думать. Думал он долго и наконец ответил — нет, он уже слишком стар, 50 лет — это не тот возраст, чтобы начинать новую жизнь, он не знает русского языка, не знает русского общества, он боится завистников. Екатерина обиделась: «Я не понимаю таких утонченностей!» — но общение с Гриммом продолжала.
А общение было очень частым и приятным — они разговаривали. В своих «Записках» Гримм рассказал, как это происходило. После карточной вечерней игры Екатерина звала Гримма в свои покои, садилась с рукоделием, барон усаживался напротив, и начиналась беседа. Екатерина любила поговорить, она умела слушать и очень точно схватывала мысль собеседника, общение было почти ежедневным и очень приятным. Днём они тоже виделись. Гримм был не просто влюблён, он боготворил императрицу, он любил её не меньше, чем самый преданный из фаворитов — Ланской.
Любил, но служить в России не остался. Весной 1774 года он заболел, врачи порекомендовали ему Италию. Он уехал, но через два года опять явился в Петербург. На этот раз Екатерина предложила Гримму управление училищами, которые она собиралась учредить. И опять влюблённый барон ужом вылез из цепких рук Екатерины — какие ещё училища, как он ими будет управлять? Он был готов «стать собакой у её ног», и что ему государственная служба, после которой Екатерина его тут же забудет и бросит.
Но императрица нашла-таки Гримму выгодное и для него, и для неё место. Они стали переписываться. Екатерина была истинной графоманкой, она писала, он строчил ответ. Вначале они использовали почту, но это слишком медленно и ненадёжно. Тогда Екатерина начала использовать курьерскую службу. Курьеры мотались между Парижем и Петербургом с пакетами, иногда Екатерина отправляла эти пакеты ежедневно. Гримм пишет, что императрица русская была его единственным счастьем, он только и делал, что сочинял ей ответы. «Я слил свою жизнь с жизнью императрицы, я был неразлучен с ней, хоть огромное расстояние отделяло её от меня». И в Петербурге, и в Париже были уверены, что Гримм — личный шпион Екатерины. В самом деле, обо всём, что происходило значительного во Франции, Екатерина узнавала на следующий день. Иногда через Гримма она передавала пакеты для французского министра, обсуждались дела торговые, отношения с Турцией, завоевание Крыма и т. д.
