Она никогда не должна была позволить схватить себя. Но тогда у нее не было выбора. Ребенок…
Взгляд Арии переползает на Мэри Бэкинс. Мэри стоит гордо, отведя назад плечи, ее подбородок выступает, так как она смотрит, не моргая сквозь море голов перед собой. Если бы не следы, оставляемые слезами на грязной и покрытой сажей щеке, Ария бы подумала, что она бесстрашная. Даже вся в слезах она выглядела гордой, дерзкой; почти что нерушимой.
Кажется, почувствовав взгляд Арии, Мэри медленно перевела глаза на нее. Ребенок Мэри, Джон, был тем, кого спасла Ария. Она заняла место Джона в этом тесном аду смерти и лишений. Ария расплатится своей жизнью за жизнь маленького Джона, и сделала бы так еще раз, будь у нее выбор. Она просто не была бы больше столь опрометчивой. Она бы не бросилась спасать ребёнка так необдуманно в следующий раз, и хотя бы попыталась придумать способ, как ей и Мэри тоже не попасться в ловушку.
Как говорил ее брат-близнец, она редко продумывает свои действия, и ей потом часто приходиться отвечать за это, ведь она совсем не думает о последствиях. Но это были не те безобидные последствия, с которыми девушка когда-то сталкивалась, а те, которые скоро могли стать фатальными для неё. Ну, по крайней мере, Ария на это надеялась.
Взгляд Мэри задержался на ней на секунду; ее карие глаза наполнились благодарностью. Она кратко кивнула в знак признательности и выдала робкую улыбку, на которую Ария тут же ответила.
Вампиры не знали, кто на самом деле Ария или ее отец, и девушка была уверена, что никто из знакомых не скажет им. Люди всегда уважали и восхищались ее отцом, но сегодня, благодаря ее действиям, им было, чем восхищаться и уважать её саму. Они все бы умерли, прежде чем предали ее, даже если бы это означало помилование для них, или шанс на свободу.
— Не беспокойся, девочка.
Она попыталась повернуться и увидеть того, кто заговорил с ней, но не могла двинуться из-за толкотни людей вокруг нее. Ария чувствовала запах грязи, пота, страха и дыма, который прилип ко всем людям. Жизнь в лесу не предполагала регулярных купаний, она привыкла к запаху тел, но эта вонь была сильнее, чем она когда-либо раньше чувствовала. Девушка не знала, было ли это от того, что они были в ловушке, хотя совсем недавно все они были свободны, и этот определенный конец их жизней сделал запах ожидаемо острым. Как бы то ни было, зловоние стало почти не выносимым. Она хотела избавиться от него, закрыть нос и попытаться остановить поток запаха. Она хотела кричать, но вместо этого стояла, не двигаясь, онемевшая от чувства отвращения, захватившего ее.
