— К дубу?
Питер кивнул.
— Не даст он вам свой дуб поганить, — прошамкала где-то за спиной Гергамора.
— Как же! Спросили! — пробормотал Питер. — Его и самого того… давно пора.
В животе урчало.
3
Глаза Гвирнуса были закрыты, но дыхание сбилось. «Уже не спит», — поняла Ай-я. Она хорошо знала мужа и потому торопливо отстранилась от него. Пробуждался Гвирнус беспокойно; обыкновенно приходил в себя не сразу, а сначала садился на кровати, нервно тряс лохматой головой, все еще находясь во власти тягучих снов. Ай-я окликала его, и он, уронив пару-другую грязных, тяжелых, как камни, слов, вдруг возвращался к ней — родной, любящий, нежный. Ловил ее укоризненный взгляд.
— Что? Опять? — Он виновато улыбался.
Ай-я повернулась к мужу спиной, примостившись на самом краешке. Так спокойнее. А то ведь и рукой может ненароком махнуть. И ногой зацепить — всякое бывало (спросонья чего не сделаешь?), а маленького в животе жалко. «Ведмедь этакий», — подумала женщина.
— Проснулся?
— Угу.
— Он уже совсем большой, — зачем-то сказала Ай-я.
— Повернись, — сказал Гвирнус, и она послушно перевалилась на другой бок.
— Ну-ка! — Гвирнус откинул одеяло. («Закрой, холодно», — прошептала Ай-я). — Вижу, что не маленький. Ишь как разбух! — Гвирнус довольно прищелкнул языком: мол, хорошо сработано, а? — Дерется?
— Еще как! — Она улыбнулась.
— Охотник! — радостно сказал Гвирнус, касаясь теплой мозолистой ладонью ее живота. — Охотник, — повторил он. Ладонь его скользнула ниже. И это было приятно. Всегда.
Но не сейчас.
— Смотря до чего! — рассмеялась Ай-я.
И тут же нахмурилась — во дворе нервно закаркала ворона, зашелся заливистым лаем Снурк.
В дверь постучали.
— Нас нет дома, — прошептала Ай-я.
— Так они и поверили, — прошептал Гвирнус и — уже в полный голос — спросил:
— Кто?
— Я это, Илка. Откройте.
Они переглянулись: с чего бы это? (Жена горшечника, как и многие в Поселке, обходила дом Гвирнусов стороной).
— Скорее, — поторопили за дверью.
— А куда спешить? — недовольно проворчал Гвирнус, натягивая штаны. Ему решительно не нравились ни это утро, ни незваная гостья, ни собственное одеревеневшее от сна тело.
— Мне тоже одеваться? — спросила Ай-я. — Кроликов надо бы покормить.
— Спи, — сказал Гвирнус.
Но спать ей не пришлось.
4
— Входи.
— Я в общем-то не к тебе, — сказала Илка, едва переступив порог. — К ней, — кивнула она в сторону кровати. — Неужто спит?
— Сама видишь, — пожал плечами охотник, разглядывая гостью.
— Я сяду? — неожиданно робко спросила Илка. Ее губы дрогнули, а лицо вдруг как-то сразу сморщилось и постарело лет на десять. Казалось, она вот-вот заплачет.
