Снова начал накрапывать мелкий дождик. Молдер вышел из машины, помог выйти Скалли, раскрыл зонтик. Мимо них них прошли вереницей четверо молодых людей в той же униформе, что и остальные члены секты - их лица ничего не выражали, незваных гостей они словно не замечали.
"А может и действительно не замечают, погруженные в свои мысли о вечном", - пришло в голову Скалли.
Шериф запер двери автомобиля и все трое пошли прямо ко входу в "храм".
- Как заноза в пальце, - вроде и не обращаясь к спутникам, проворчал шериф. - Вроде и не смертельно, а зудит, зудит...
- Ведут они себя весьма пассивно, - заметила Скалли. - Учитывая, что, по вашим словам, культ проповедует весьма странные идеи.
- Смотрите, - пожал плечами шериф, - и все сами увидите.
Внутри здания было светло и просторно. У дальней стены стояли неразобранными несколько стойл, и было ясно, что сохранены они здесь не случайно, а как некий символ.
Перед небольшой сценой, на которой стоял столик с компьютером и микрофон, располагались ровные ряды простых оструганных скамей. Первые ряды были уже заняты, задние заполнялись вновь прибывающими членами церкви. Все были в одинаковых одеждах, молча ждали начала, на пришедших чужаков никто не обратил внимания.
Скалли показалось неестественным садиться среди них, и она чуть ли не с облегчением вздохнула, когда шериф и Молдер прошли к поребрику, отделяющим пустующие стойла от зала и встали там; шериф со скептической улыбкой оперся о перила, всем своим видом показывая, насколько ему смешно и отвратительно все, происходящее здесь.
Ждать пришлось не слишком долго. На сцену поднялись двое, в таких же одеждах и странных головных уборах, как и у остальных. Приглядевшись, Скалли поняла, что один из них - женщина. Мужчина сразу прошел к столику с компьютером и сел. Женщина приблизилась к стойке микрофона и сложила у груди руки в ритуальном приветствии. Присутствующие в почти полной тишине так же сложили руки и чуть склонили головы.
- Вон он, - вполголоса сказал шериф. - Тот, у компьютера. Ричард Один, глава всего этого заведения.
Мужчине было на вид лет сорок, но с тем же успехом могло оказаться, что ему за пятьдесят. Начинающие седеть волосы посеребрили виски, на худощавом лице резко выделялся острый нос, у плотно сжатых тонких губ был заметен застарелый шрамик. Вид у Ричарда Одина был сосредоточенный и благостный, точно он готовился одним разом осчастливить всю вселенную. Он закрыл глаза и принялся быстро стучать по клавиатуре. На огромном экране за его спиной начали появляться слова. Женщина у микрофона, не глядя на экран, слово в слово начала вещать его откровения в микрофон.
