Первый сингл "Arnold Layne", выпущенный в январе 1967 года прошел бы незамеченным, если бы Лондонское радио не обратило внимания на текст о сексуальном маньяке, ворующим развешенное для просушки женское нижнее белье и не объявило композицию "непристойной". Следующая сорокопятка "See Emily Play" пользовалась чрезвычайным успехом, "потащила" за собой первую, и обе оказались в двадцатке хит-парада.
Пятого августа 1967 года увидел свет дебютный альбом "The Piper At The Gates Of Dawn" ("Трубочист у врат зари"; название позаимствовано из очень популярной в Англии детской книжки Чарльза Кингсли "Ветер в ивах"). Автором практически всех композиций был Сид Баррет, он же выполнил рисунок на тыльной стороне обложки.
Первые три альбома знаменитой (и искренне любимой мною группы) резко отличаются от тех, что позднее принесли им всемирную славу. Не говоря о заумных текстах, все они проникнуты экспериментом, пусть музыка, большей частью основанная на импровизиции, виртуозна, ноЕ не всем дано оценить подобное творчество. Тем не менее, в те времена, когда хиппи, одурманенные наркотиками, втыкали в дула полицейских пистолетов полевые цветы и спали вповалку на лужайках, подобная музыка, наверное, была очень актуальна и своевременна. Так или иначе, дебютный альбом раскупался, у группы уже имелась устойчивая репутация. Правда, на концертах, ошалелые от безумства звуков меломаны, пришедшие просто отдохнуть и оттянуться, забрасывали музыкантов пустыми бутылками и устраивали драки. Впрочем, подобная публика очень быстро поняла что на концертах "Пинк Флойд" им делать нечего и обратила внимание на более понятные группы, поющие о простом, "о девичьем".
Первое турне по Америке славы группе не принесло, более того: выяснилось, что Баррет пристрастился к наркотикам и его место очень скоро станет вакантным. Тогда и появился Дэйв Гилмор, около двух месяцев игравший вместе с Барретом. Когда Сид, наконец, ушел, образовался тот состав "Пинк Флойд", который мы знаем и любим, но далеко не сразу группа пришла к своей музыке, психоделические эксперименты и дух Баррета еще долгое время витал над ансамблем, не давая обрести свой, сразу узнаваемый почерк. Собственно, он, то есть почерк и манера, конечно, были уже тогда, и были поклонникиЕ И упаси меня боже как-то критиковать музыкантов за эту псевдофилософичность и заумь, я отдаю себе отчет в том, что без ранних альбомов никогда бы не было и тех, что трепетно люблю всем сердцем.
